Глаза маэстро, которому на время сборов я доверила самое ценное – охранять папину стеклянную тюрьму, водруженную на стол, – увеличивались в тех же пропорциях, что и моя поклажа.
– Дарочка, а где мы найдем носильщиков среди ночи? И телега сломана, я видел. Да и лошадей у нас нет.
– Учитель, не волнуйтесь, ваше дело нести футляр со скрипкой. Вам руки надо беречь. А с остальным я сама справлюсь. Можем и Ральфа навьючить, мы берем его с собой. Во-первых, я не буду переживать, не помрет ли он с голоду. Во вторых, нам дополнительная охрана в пути.
– Прекрасная мысль. Но… Вы точно справитесь с этой неподъемной горой? – От священного ужаса музыкант икнул.
– Конечно! Это же не скрипка! – я черным восковым мелком нанесла на необъятный баул руны заклинаний и, красуясь, лихо щелкнула пальцами.
Все тщательно сложенные вещи и провизия поднялись в воздух, уменьшились и с мерзким бульканьем испарились.
Ой.
Меня прошиб пот. Какое счастье, что я не упаковала туда бутыль с папой на донышке!
– Знаете, Дарайна, а в магии вы достигли куда более впечатляющих результатов, чем в музыке, – задумчиво заметил учитель и покрепче прижал к груди футляр со скрипкой.
15
И как после первой в жизни похвалы маэстро я могла плакать о потере походных вещей? Никак. Я гордо вскинула голову и сделала вид, что все идет по плану.
Хотя конспектов очень, очень жаль!
И платье с туфельками.
И круг чесночной колбасы.
И тигель. Он мне по наследству от маменьки достался, в нем зелья получались так хорошо, как будто я настоящая ведьма, прошедшая посвящение.
Я сняла с гвоздя котомку, с которой обычно ходила в лес за травами.
– Там был основной груз, я его спрятала, чтобы не вызывать соблазн у воров и разбойников. Сейчас соберу сумку, чтобы всегда была под рукой.
На этот раз я собирала поклажу с особой тщательностью, ведь мне же ее тащить. Мелок, пара свечей, смена исподнего белья. Горстка крупы. Щепотка соли.
И никаких платьев.
Бережно упаковала бутыль. Папа еще спал. Мне он показался еще мельче. А вот демон, укрытый крыльями как будто подрос. Крылья точно стали больше и странно топорщились. К чему бы это?
Сбегала в огород, сняла с чучела латаные-перелатаные штаны и куртку – даже нищий не позарится! Надела на голову поистрепавшийся селянский колпак. Вид такой, словно я не в столицу собралась, а на паперть, милостыню клянчить.
Сходила в папин кабинет, забрала из тайника кошель с мелкими монетами, медяшками и серебрушками, и пояс с вшитыми золотыми. Половину монет из кошеля и часть золота отдала учителю в счет жалованья.
Пока мы собирались, совсем рассвело.
Я сняла с Ральфа цепь и ошейник, прикрепила прогулочную шлейку с множеством амулетов, замаскированных под заклепки, привязала вместо поводка ту самую укрепленную заклинаниями веревку и направилась к воротам.
Стоило распахнуть калитку в воротах, как Ральф — молча и от того особенно жутко — рванул вперед с такой силой, что я едва удержала! Как хорошо, что я держала зомбипса на заклятой веревке, обычный кожаный ремешок он бы порвал в два счета!
На дороге, перегораживая путь, стояла соседка.
Да-да, та самая ведьма-нос-крючком.
— Дарочка, какая неожиданность! — всплеснула она изящными руками, унизанными массивными серебряными перстнями, заодно послав в морду беснующегося пса пучок острых лучей, отразившихся от гладкого, зеркально отполированного перстня с защитной руной. Ральфа словно кулаком в нос ударили. Он коротко взвыл и рухнул труп трупом.
И почему всякий раз, когда она жеманно мямлит «Дарочка», мне чудится «у» в первом слоге моего прекрасного имени?
— Ну зачем же вы песика обидели, госпожа Вринда? — укорил музыкант.
— Ах, простите, милый маэстро, инстинкт самосохранения, знаете ли. С ним не поспоришь, — улыбнулась ведьма, продемонстрировав безукоризненно белые зубы с чуть более острыми клычками, чем положено человеку. В роду Вринды явно потоптались блохастые оборотни. Рыжей масти. — А песику вашему давно пора в могилку, бедняге.