— Всё-таки решили потешить свою гордость, уязвлённую отказом Элли, моего двойника? Сколько вам говорить: я не желаю этой помолвки и не намерена быть вашей женой.
«Может, хоть в этот раз он услышит меня?», — грустно подумала я.
Ян недовольно стиснул зубы, но всё же соизволил ответить.
— Так будет продолжаться до того момента, как я не приручу тебя, до тех пор, пока ты продолжаешь гордо вскидывать свою миленькую головку при виде меня, дерзко отвечая и всем своим видом выражая неповиновение.
Герцог на минуту замолчал, но, когда вновь заговорил, его отрывистые, жесткие слова били наотмашь, не жалея.
— Мне доводилось приручать и более гордых и недоступных красавиц, в конце концов они неизменно оказывались у моих ног.
— Я скорее умру! — взорвалась я. — Или вам придётся убить меня!
— Нет, я предпочту превратить тебя в свою рабыню жаждущую исполнить любой мой каприз. Ты станешь покорной, поверь мне, и сама будешь умолять меня брать тебя каждую ночь!
Герцог обезумел?
Он вперил в меня взгляд жестоких карих глаз, и я готова была отвернуться, но сдаваться именно ему не хотелось. Поэтому собрав всю волю в кулак я продолжила дуэль наших взглядов. Мой, не желающий сдаваться, и его жёсткий, не терпящий неповиновения взгляд в ответ.
У меня входит в привычку давать отпор властным индивидам. Не зря в молодости одна гадалка сказала, что мой бывший муж слишком слаб для меня. Я тогда подумала: «Я сильная? Полнейший бред…»
Теперь понимаю: гадалка была права.
— Не слишком ли многого вы ожидаете от меня и какими же приёмами собираетесь воспользоваться? Неужели опуститесь до шантажа?
— О, методов у меня достаточно! — раздражённо ответил герцог. — Запру вас здесь, к примеру. Тебе понравится, если твоё присутствие продлится в запертой комнате на неопределённое время? А ещё я могу разлучить тебя с дочерями.
«А вот это удар ниже пояса!» — негодующе подумала я и ответила:
— Вы не посмеете! — моё шипение сейчас не хуже, чем у гадюки.
— А почему нет? Также могу оставить тебя без еды, и тогда ты будешь умолять меня о куске хлеба, лишь бы остаться в живых.
— Как вы наивны! Я сама распоряжаюсь своей судьбой.
— Да-а-аа? Мне ничего не стоит опоить тебя возбуждающим зельем, и ты будешь передо мной крутить своей аппетитной попой, лишь бы я взял тебя. И, заметь, ты сама будешь умолять меня об этом. Единственное, что останавливает, так это то, что мне бастарды не нужны. Ты будешь рожать мне законных детей.
— Вы не единственный во дворце мужчина, — засмеялась я.
— А ты думаешь, я допущу к тебе ещё кого-нибудь? Эль, это ты наивная… Я могу запереть тебя в одной из многочисленных комнат этого дворца и брать сколько душе угодно. Я пошёл тебе на уступки, а чем же ты мне ответила?
Минутное молчание.
Я с ужасом осознаю, что нахожусь в полной власти герцога Аэлмара Альбуса Севастьяна Золотого. Он чертовски прав.
Мужчина с лёгкой полуулыбкой смотрит на меня, довольный произведённым эффектом, а затем весело продолжает вбивать гвозди в крышку моего гроба:
— Во-первых, ты моя невеста, правда ненадолго, потому что очень скоро станешь моей женой. Во-вторых, мужу дана абсолютная власть, и я не так глуп, чтобы не найти способ заполучить тебя всецело. Это тоже произойдёт очень скоро.
— Я буду защищать свои права, — не удержалась я, с вызовом отвечая герцогу.
— А на это даже интересно будет посмотреть…— мурлыкая, произнёс мужчина, но в глазах его читался лишь холод.
— Что побуждает вас к этим поступкам?
— Удовольствие отмщения. Ты столь грубо унизила меня, сбежав, что мне доставит огромное удовольствие увидеть тебя рыдающей и молящей о снисхождении.
— Прелестная картинка! А почему тогда не камера пыток? Подошвы ног прижигают калёным железом, дыбы, тиски для дробления пальцев. Впрочем, тебе известно об этом больше, чем мне.
— Нет, так далеко я не зайду. Возможно, ещё некоторое время получу удовольствие от твоего тела.
— В самом деле? Некоторое время? Минутой ранее вы уверяли меня о другом. Вы противоречите сами себе.
Герцог сидел за столом с полузакрытыми глазами.
— И ты сожалеешь об этом, да? Какой приятный сюрприз! Я разочаровал тебя?
— Может вы наконец оставите меня? — во время моей пламенной речи я с ужасом наблюдала, как Ян с грацией хищника встаёт из-за письменного стола и стремительно направляется ко мне. В этот момент я ощутила себя совершенно беззащитной.
«Язык мой — враг мой», — подумала я, превращаясь в тень серой мышки.