Я годами носил его с собой, и когда бумага порвалась и выцвела, я сделал копию, скрепил ее новой печатью дома Раджарам и накрыл стеклом, чтобы защитить бумагой. Тогда я понял, что видел это раньше.
Я понял, что делать, посетил феникса, который, когда я спросил о веществе, дающем смертным видеть скрытое, он сказал выжать сок из огнефрукта. Я сделал и принес это. Он склонился над жидкостью и моргнул. Слеза упала из его глаза в жидкость.
— Это надолго? — спросил я.
— Это будет сильным, пока не умрет последний феникс, — сказал он.
Я поблагодарил его и направился в Тибет. Я появился перед первым Далай-Ламой, когда он шел по саду один, думая о тайнах вселенной. Если он и испугался, но не показал этого.
Я дал ему свиток и вещество, силой шарфа создал медальон тигра, что был у него, как я помнил. Я предупредил его, что свиток читать нельзя, дал ему другие указания, что помогут Келси и прошлому мне с заданием.
При мысли о Шангри-Ла у меня каждый раз сдавливало грудь. Без письма и печати мне ничего не оставалось. Я бродил пару десятилетий, помогал людям, где мог, зная, что этого хотела бы Ана. Я нашел юношу во время моих путешествий, и моя ладонь загудела, когда я пожал его руку.
Я тут же понял, то это один из моих потомков. Он сказал, что его зовут Тарак, и я вздрогнул. Я стоял перед своим дедом. Я уточнил, откуда он, и это подтвердило мои подозрения. Мы ходили вместе какое-то время, а перед расставанием я оставил ему подарок.
— Что это? — спросил он, разворачивая ткань.
— Важное наследство. У меня нет детей, — печать была холодной, ведь я врал, — и для меня было бы честью, если бы это осталось в твоей семье.
Его глаза стали огромными, когда он увидел, что держал в руках.
— Уверен, что хочешь расстаться с этим? — спросил он.
— Ты заслуживаешь этого. И мне пора идти дальше без этого, — я хотел развернуться, но вспомнил кое-что. Я вытащил второе бесценное сокровище из сумки, замешкавшись, отдал ему. — Это принадлежало моей покойной жене, — сказал я. — Может, однажды это получат твои жена и дочь, — я коснулся гребня Аны и улыбнулся, зная, что он окажется потом в руках моей матери.
Он знакомо сжал мою руку. Клятва воина. Слова немного изменились со времени моей свадьбы, но обещания болью отозвались в сердце. Я обнял юношу и постучал по его спине.
— Удачи тебе, юный Тарак.
— И тебе.
Мальчик помахал, и я пошел дальше на пути к хижине Пхета. Я часто думал о том, что могу быть своим предком, и я хотел бы рассказать об этом Рену. Я думал написать новое письмо, включив это открытие, и подменить старое, пока я спал.
Я стал невидимым и посмотрел на свое лицо, пока я спал. Мои волосы были с седыми прядями, глаза окружали морщины, я похудел. Время настигло меня. Я вернулся во времени и застонал. Я ощущал себя старым и ужасно уставшим. Дни проходили монотонно, я ощущал, что моя работа завершена.
Одним утром меня разбудила Фаниндра. Она устроилась на моей груди и подняла голову.
— Привет, девочка, — сказал я. Она высунула язычок, я едва ощутил, как он коснулся моей щеки. — Ах, — печально сказал я. — Ты прощаешься. Вернись ко мне как-нибудь, если сможешь. Я буду скучать, — она соскользнула на пол, я посмотрел, а она пропала, как и дары Дурги.
Фаниндры и даров не было, и моя сила быстро иссякала. Я уже не мог переноситься во времени, призывать оружие или создавать еду и напитки. Я стал тигром, охотился, расширял территорию, пока не добрался до земель, где скоро появятся мои родители и построят дом у водопада. Я не становился человеком больше года, и когда попробовал, выяснил, что уже не могу.
Вскоре я утратил любовь к охоте, вставал лишь, чтобы попить из пруда. Я не знал, сколько дней не ел. Но однажды днем, пока я дремал, я уловил запах, который не ощущал годами.
— Здравствуй, сын, — сказал Кадам, заслоняя собой садящееся солнце.
Эпилог
Дремота
Я попытался встать и поприветствовать его, но он махнул рукой.
— Не нужно вставать. Если не против, я посижу с тобой немного, — я пытался ответить мысленно, но он явно не слышал меня.
Кадам коснулся моей спины, говорил о любви и потере. Он говорил о своей жене, и как сложно ему было жить без нее много лет. Я подумал об Ане и Рене, о том, как он верил, что Келси зовет его. Кадам говорил, знакомый голос успокаивал, добавляя тепла тихому лесу. Я ощутил сонливость, вздохнул, глаза закрылись.
Я услышал гул. Ветер коснулся шерсти на моей шее, и я ощутил полевые цветы, нет, жасмин. Сердце замерло, будь я человеком, я бы улыбнулся. Солнце пронзало закрытые веки, голос Кадама становился все слабее. Я слышал шорох листвы, и он был все сильнее с каждой секундой.
Последний выдох вылетел из моего уставшего тела, нежные губы коснулись моего уха, прошептав:
«Сохан».
Моя рука замерла, когда тигр перестал дышать. Я плакал за своего мальчика, своего сына, который умер за тридцать пять лет до своего рождения. Я обнял его тело, шерсть щекотала нос. Я бережно снял амулет Дамона с его шеи, этой силой похоронил его там же, где будут его родители, где буду лежать и я.
Было еще много работы, она не кончалась, но я знал, что конец все же будет. Я должен был разбить амулет, найти Ану в прошлом и взять ее с собой, чтобы подарить пять осколков лидерам пяти армий, что помогли одолеть Локеша на горе. Мне нужно было побывать в первом храме Дурги и разбить пятую колонну, пока Анамика не увидела все, что там вырезано.
А потом мне нужно было ответить на просьбу, что я сам написал Пхету, когда просил его помочь с памятью Рена. Хоть список когда-то был долгим, он подходил к концу очень быстро.
Я думал о белом и черном тигре, гладя тигра на амулете. Я опустил ладонь на горку земли над телом Кишана.
Он заслужил большего.
Принц Сохан Кишан Раджарам заслужил прекрасные похороны. Почтение всех его потомков. Благодарности всех людей, кому он и его жена помогли за века. Он должен быть больше, чем пара строк в анналах истории и книге мифов. Он должен был хотя бы лежать в склепе рядом с женой.
Но тут я находил его во всех временных линиях, и он не был бы против могилы здесь. Я встал, отряхнул руки и посмотрел на небо. Солнце село, насекомые шумели в лесу, пели песнь павшему герою.
— Прощай, сын мой, — я прижал ладонь к сердцу, слезы текли по лицу. — Я скоро буду с тобой.
Я сжал амулет и прыгнул во времени и пространстве, пытаясь успокоить себя тем, что скоро буду снова среди тех, кого любил и потерял.
Утерянная мечта
Сохан Кишан Раджарам
(его единственная попытка)
Был у меня
Поцелуй в лоб
Вечная клятва
От той, что я хотел сделать своей.
Теперь
Другую забрали
У меня, которую я спешил
Сделать своей.
Теплый кроха-ребенок
Красивая мать
Семья, которую я давно хотел.
Теперь
Моя любовь с другим,
С братом моим,
Забравшим семью, что я так хотел.
Я верил,
Что сердце ее забудет,
Что душа исцелится
Без той, что я хотел сделать своей.
Теперь
Мой мир разрушен,
Она забыла мои чувства,
Та, которую я хотел сделать своей.
Раз
Любовь ушла,
Я остался разбитым
Из-за той, что хотел сделать своей.
И
Что может исправить
Эту реку печали?
Из-за той, что хотел сделать своей.
Но
Как жаль! Но, похоже,
Мечты остались со мною,
О той, кого хотел сделать своей.
И все же…
Если судьба хочет
Мою душу отметить
За то, что я уступил ту, что хотел себе,
То, может, я найду
Не ту, что украла мое сердце,
Но ту, что решит стать моей.