Но убей меня кто угодно, я не поверю, что мужикам нравится делить ту, которая вызывает больше, чем гастрономический интерес. Нет, есть из одной тарелки норм, я признаю. Мы с братом так полдетства питались, но остальное?
Фыркнула и продолжила гнуть свою линию:
- Для начала, каждый будет стараться завоевать мое расположение, а тут уж поле для интриг столь широко, что в самую пору тушить свет и разбегаться по углам. А если, вернее, когда я выскажу публично свое предпочтение и расположение или же об этом просто станет известно – все, тут не миновать пары суицидов, истерик, покушений, патетики типа: «Но я же лучше?!» И прочего подобного же добра до кучи. И вообще, это просто промежуток, полустанок перед тем, как все море влюбленных и любящих людей превратится в океан обиженных и озлобленных.
Мир вокруг замер, видимо, переваривая мои выводы.
А я вздохнула, потому что это грустно, когда разочаровываешься в своем избраннике. Когда любовь из «возможной» становится «несчастной».
Тут же, в ответ на мое печальное сопение, мне в руки спланировал очень красивый бело-розовый цветок, отдаленно напоминавший лилию, разве что не вонял так душераздирающе. Тепло от ожерелья подсказало, что эта красота не ядовита, и я спокойно принялась водить пальцем по нежным лепесткам.
А мне за это начали показывать кино. О жизни не слишком большого числа местных женщин, далеких от власти и политики, а проживающих в укрепленных поместьях вместе с теми, кто действительно дорог.
Мне продемонстрировали то, с чего надо было начинать.
Показали невозможное.
[1] Томас Грей «Элегия, написанная на сельском кладбище»
Глава 20: Предложения и практические советы
«Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже»
И. Губерман
Чуть не подскочила с воплями:
- Вот! Оно! Туда! Срочно…
Хорошо, что сил не было. Поэтому я только подняла голову к небу и попросила:
- Мне необходимо повидаться хотя бы с одной вашей затворницей. Обязательно вместе с семьей. Очень надо.
Прохладный ветерок пронесся и слегка растрепал мои волосы. Будем надеяться, что Аорро принял к сведению мое пожелание.
Ведь не праздное любопытство гонит меня вторгнуться в чужую жизнь, а совсем наоборот. Очень хочется поглядеть на адекватных женщин, их мужчин, связи между ними и то, как строится здесь семейная система, хоть отдаленно напоминающая по сути, не по форме, нормальную. То есть, имеющая в основе ценность и уважение к жизни всех участников. И их теплое отношение друг к другу.
Потому что все, что я видела до сих пор – жуткая жуть и ужас ужасный. Мужские гаремы, в худших своих вариациях. Из очень-очень темного фэнтези, космофантастики или жесткой эротики. Ну, такое себе.
Именно глядя на тех, кто окружал членов Совета и местных правящих Дарующих Жизнь, я четко понимала, что про любовь здесь заикаться просто глупо.
У них тут и с ценностью личности глухо. Все решает жизненная энергетическая необходимость.
А говорить об отношениях?
Даже в моих глупых мечтах я точно знала, что ожидать понимания, принятия и примирения друг с другом от двух и более существ, желающих и обожающих одну женщину – утопия.
Ведь не каждая личность находится на том уровне развития, когда понимает, что если ты любишь, то желаешь дорогому существу всего самого лучшего, уважаешь его выбор в ущерб собственным интересам. И да, готов принять этот «неправильный», с твоей точки зрения, выбор, как единственно верный и при этом не совершить в его отношении никаких вредящих деяний.
Это так редко случается.
По большей части люди пекутся в первую очередь о собственном «я», его желаниях, стремлениях и комфорте, а если и любят кого-то, то непременно считают необходимым держать «любимого» при себе на коротком поводке.
Мир Аорро, вероятно, был со мной и моим видением, категорически не согласен, потому как явил не только свой вредный лик, но и всю персону целиком. Уселся напротив, на нижней ветке ивы, и смотрел укоризненно.
Хотя мои воспоминания и история жизни не были для него и некоторых его детей тайной, Аорро и его подопечные умудрялись «все не так понять», да: