Тем не менее, мы с Джейн подходили ко всему этому творчески — все это время — и в процессе продвигались на несколько этапов ближе к пониманию Всего, что происходит. Если мы часто сильно пугались, то также испытывали приливы мрачного восторга (когда позволяли им всплыть на поверхность) оттого, что мы выжили. Мы выбрали весь опыт, который, конечно, продолжается до сих пор. "Вы сами создаете свою собственную реальность", — говорил нам Сет бесчисленное количество раз. Мы согласны — и именно в этом мы с Джейн наиболее резко расходимся с общепринятым мнением истеблишмента о том, что события происходят с людьми, а не создаются ими.
Форма эссе дала нам возможность хотя бы минимально изучить различные формы нашего творческого опыта обучения на сегодняшний день. Мы быстро согласились с тем, что годами создавали синдром болезни, но глубокие эмоциональные потрясения, сопровождавшие его физическое развитие, казалось, обрушивались на нас, как атакующие темные птицы, прилетающие из другой вероятной реальности. Мы научились. Мы приспособились таким образом, что несколько недель назад нам показалось бы невероятным — и, по иронии судьбы, как это часто бывает в подобных ситуациях, как только мы переехали в нашу новую совместную реальность, оказалось, что эти особые проблемы всегда возникали для нас.
В эссе содержится много идей о том значении, которое весь опыт борьбы с болезнью имел для нас и будет иметь в течение многих лет. Наша жизнь безвозвратно изменилась — по собственному выбору — и не в худшую сторону. Джейн и я использовали нашу волю, чтобы усилить наше внимание в определенных областях. И я уверен, что по мере того, как читатель будет разбираться в эссе, станет совершенно очевидно, что их написание для нас с Джейн было так же важно, как и для других — и все это в наших непрерывных попытках немного лучше прочнее понять, эти ментальные и физические приключения, в которые мы пытаемся погрузиться "на этот раз".
ЭССЕ 1
Четверг, 1 апреля 1982 г.
"Пусть моя душа найдет приют в другом месте".
Эта вызывающая воспоминания пророческая строчка взята из песни Сумари, которую Джейн пела за несколько дней до того, как 26 февраля 1982 года попала в больницу Эльмиры, штат Нью-Йорк. Сумари — это "язык", на котором она может говорить или петь, находясь в трансе, и который она может перевести на английский, когда и если захочет. Она записала свою короткую песню печальным, низким, дрожащим голосом, который не был похож ни на один из тех, что я слышал от нее раньше. Его неописуемая глубина чувств была удивительно провидческой в свете событий нашей жизни, которые предшествовали — и затем последовали — опыту в больнице, который так сильно повлиял на нас.
Я узнал, что Джейн сделала запись, только пять недель спустя, после того, как она вернулась в наш дом на холме из больницы: я нашел кассету 30 марта среди других записей в ее комнате. Она её не пометила, и я запустил её из любопытства. Скорбные тона песни тяжело плыли по комнате. Это сразу напомнило мне панихиду или элегию, и я почувствовал озноб, когда начал интуитивно понимать, насколько это значимо, даже без какого-либо перевода вообще.
"Пусть моя душа найдет приют в другом месте", — сказала Джейн в качестве быстрого перевода, когда я прокрутил кассету для нее несколько минут спустя. Была середина холодного дня. Она сидела, свернувшись калачиком, в своем кресле в гостиной, опустив голову и слушая. Я попросил ее подробнее рассказать об интерпретации песни, но она просто повторила эту строчку. Она достаточно пришла в себя, чтобы упрямо говорить, что расскажет больше позднее. Я сразу понял, что содержание ленты настолько раскрывало ее чувства по поводу болезни, настолько тревожило и пугало, что тогда она не могла заставить себя исследовать эти глубокие эмоции. Я также знал, что моя жена боялась воздействия послания на меня — ибо что могла означать фраза, которую она уже перевела мне, кроме того, что ее душа, по крайней мере, рассматривала возможность покинуть свое физическое тело, возможно, чтобы найти убежище в нефизическом царстве? Я принял ее реакцию и мог только ждать с некоторым разочарованием, когда я начал работать над другими частями этого эссе.
Шли дни, Джейн продолжала отговариваться от перевода, пока, наконец, я не пришел в негодование и отчаяние из-за ее отказа сотрудничать. Я решил написать эту замечательную строчку как можно лучше. Ибо к тому времени я знал, что у нее не было намерения создавать английскую версию: какая-то детская и наивная, но глубоко упрямая часть ее психики, какая-то "извращенная область", как Сет давным-давно в шутку охарактеризовал ее личность в трансе, просто взяла верх и решила не делать больше ничего на эту тему. По своим собственным причинам она этого не хотела, и все тут. Я уже видел, как Джейн действовала подобным образом, и знал, что она не отступится.
Однако, чтобы я не дал неточного представления о своей жене, позвольте мне добавить, что она сочетает в себе примеры этой кажущейся непримиримости с глубокой интуитивной невинностью перед природой (и, следовательно, Всем, что Есть), а также с большим буквальным принятием проявлений природы и ее собственного существа и творений в этих рамках. Хотя она не совсем согласна со мной по этому вопросу, я думаю, что, по сути, Джейн — мистик — кем нелегко быть в нашем экстравертном, материалистическом обществе, поскольку это представляет собой образ жизни, который в наши дни мало понимают. Эту роль она выбрала по многим причинам. Мистицизм по-прежнему в подавляющем большинстве рассматривается как глубоко религиозное выражение, которое вряд ли практично, но, на мой взгляд, ни одна из этих ситуаций не применима к Джейн. Ее "мистический путь" подкрепляется сильно скрытной характеристикой, которая обычно противоречит ее, казалось бы, общительному характеру и поведению. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать это. Мне также пришлось узнать, что ее буквальный склад ума проистекает непосредственно из ее мистицизма, и что из-за этого она может быть довольно импульсивной. В Джейн нет ничего наполовину. Она очень преданна. Она очень проницательный человек, обладающий многими способностями, тонким интеллектом и отличным критическим чутьем. Какие бы оговорки она ни демонстрировала — например, ее сознательное подавление импульсов — это заученные приемы, которые буквально носят защитный характер. Я определенно нахожу ее особую комбинацию качеств уникальной, и не думаю, что без них она смогла бы выразить материал Сета так, как она это делает. В этих очерках я надеюсь добавить много нового о ее характере. А пока, однако, я представляю то, с чем мне приходится работать, из самой грустной, самой скорбной песни Сумари, которую она когда-либо создавала и пела. Запись войдет в наши файлы, хотя я бы хотел знать, что она сказала об остальном…
Тем временем, через два дня после того, как я обнаружил пленку, я спросил Джейн: "Ты хочешь провести сеанс сегодня вечером?"
Сначала она не знала. Этот вопрос последовал за небольшой беседой, которую мы вели после ужина. У меня немного болела спина. В конце концов я решил, что боль была не из-за того, что я поднимал ее физически — все ее 82 фунта, — а из-за медицинских счетов, которые мы получили сегодня. (С самого начала это было мое несколько забавное предположение.) За последние несколько дней мы в спешке получили — небольшую бурю — счетов от врачей. Джейн прибыла домой из больницы в прошлое воскресенье, 28 марта.
Она провела там 31 день, лечась от сильно сниженной активности щитовидной железы (гипотиреоза), выпученных глаз и двоения в глазах, почти полной потери слуха, легкой анемии и начинающихся пролежней или язв. Несколько язв зарождались в течение нескольких месяцев, хотя никто из нас не понимал, что означали эти круги покрасневшей плоти, когда они медленно расцветали на "точках давления" ее ягодиц, копчика и правой лопатки. Пролежневые язвы: один из первых терминов, которые мы добавили в наш быстро растущий медицинский словарь, и один из наиболее упрямых недугов, от которых человеку необходимо избавляться, как только они появятся. Даже сейчас не все пролежни Джейн полностью зажили, хотя некоторые из них хорошо закрылись.