— Почему бы вам не держать кавалерию поближе к Первому Сектору? — спрашиваю я, выражая своё раздражение.
Оглянувшись через плечо, я вижу, что одна из повозок только что увязла. Иногда меня всё ещё удивляет, что земля здесь может быть настолько влажной, что в ней можно утонуть.
— Потому что тогда у Солати будет доступ к ней, — раздаётся глубокий голос прямо передо мной.
Я отскакиваю от твёрдой груди Короля. Я обхожу его, специально наступая ему на ногу.
— Ты что, смотришь на меня исподлобья? — спрашивает он.
Я считаю этот вопрос недостойным ответа.
— Ты бы лучше извинился, — шепчет Ашон своему брату.
Я слышу стук кулака о плоть позади себя.
— Не очень-то на это рассчитываю, — бормочу я.
— Оставьте нас, — приказывает Джован.
Вьюга ударяет Льда локтем, чтобы прервать его хихиканье. Я продолжаю идти вперёд, пытаясь убежать от Короля. Было бы легче, если бы мои ноги были длиннее. Я хотела бы хоть раз обогнать его!
— Олина, я просто хочу защитить тебя. Как ты не видишь этого? — спокойно говорит он.
Я внезапно останавливаюсь, потирая виски.
— Что, если бы я попросила тебя остаться в замке, — говорю я.
Его издевательский смешок короткий, смущённый. В ответ он сжимает кулаки на поясе меча.
— Зачем, это было бы просто смешно.
— Именно.
Я чувствую шершавую кору под кончиками пальцев, когда огибаю дерево.
— Ты думаешь это одно и то же? Моя просьба к тебе, и твоя просьба ко мне? — медленно спрашивает он.
— Я могу постоять за себя, — говорю я.
Он останавливается и тащит меня за дерево. По обе стороны от нас маршируют Брумы в форме. Он не посмеет дотронуться до меня. Не при таком количестве любопытных глаз.
— Так ты поэтому злишься? — в недоумении спрашивает он.
— Конечно, — говорю я в отчаянии.
Он что, совсем не слушал?
Он поднимает мой подбородок.
— Со времен Купола у меня никогда не возникало сомнений в твоих боевых способностях, — говорит он. Его глаза темнеют. — Я верю, что ты способна защитить себя. Я просто не хочу, чтобы ты попала в ситуацию, когда тебе придётся это делать, — он отпускает мой подбородок.
Наконец-то прогресс.
— Понимаю. Я рада, что мы понимаем друг друга, — говорю я.
Он кивает.
— Как и я. Ты можешь вернуться в замок со следующим гонцом и своей стражей, — говорит он.
— Что! — вырывается у меня.
Он останавливается на месте. Я с яростью замечаю, что он имеет наглость выглядеть озадаченным.
— Позволь мне кое-что напомнить тебе, Король Джован, — огрызаюсь я. — Я не вернусь в замок, пока Солати не отступят.
Он нависает надо мной, его лицо напротив моего.
— Тогда с началом битвы ты будешь заперта! — говорит он, глаза пылают.
Я злюсь до невозможности.
— Только попробуй, — наконец вырывается у меня.
— С долбаным удовольствием.
Я поворачиваюсь и ухожу. Моя стража смыкает ряды, как только я отхожу от Джована.
— Чёртов упёртый Брума, — бормочу я себе под нос.
Лёд насмехается.
— Ты способна на большее, девчушка, — говорит он. — Как насчёт куска дерьма с лицом дрочилы…
Он замолкает, когда мимо группы проходит Король Джован.
— Что ты говорил? — вежливо спрашивает Осколок у Льда.
Я неохотно улыбаюсь, в то время как остальные хохочут.
* * *
Мы не останавливаемся, пока небо не начинает тускнеть и снег почти не исчезает. Гласиум получает свой свет от сияния огня Четвертой Ротации в Осолисе. Каждую ночь, по мере того как дым уходит из Четвертой Ротации моего мира, темнеет в Гласиуме. Деревьям Каура в Осолисе требуется большая часть ночи, чтобы втянуть дым обратно и снова осветить небо. Одна из многочисленных войн между нашими мирами произошла, когда мои предки срубили слишком много деревьев Каура и погрузили Гласиум и Осолис во тьму на три оборота.