Хныканье ребёнка.
Я подношу дрожащий кулак ко рту и бросаю на Санджея полный надежды взгляд. Мой мозг мечется в поисках какого-нибудь плана. Нам нужно знать, во что именно мы ввязываемся, но очень высока вероятность того, что в попытке заглянуть через вход для ястребов, нас заметят по пути на крышу. И кто знает, кто погибнет, пока мы будем тратить время, пытаясь получить лучший обзор?
Я предлагаю остальным отступить в разветвляющийся коридор.
— Я пойду первой, — говорю я. — Нам нужно узнать больше, прежде чем вступать с ними в бой. Я войду одна. Слушайте внимательно, что я говорю, я постараюсь передать любую информацию, которую смогу, не вызывая их подозрений. Если их будет слишком много, вам нужно будет придумать другой план. Возможно, Элиту можно будет выманить на тренировочный двор и там пристрелить.
Малир сглатывает.
— Король снимет с меня голову, если я позволю тебе войти одной.
Я невесело ухмыляюсь.
— Малир, ты видел меня в драке. Ты знаешь, что Джован доверяет моим суждениям. И скоро ты ко мне присоединишься. Мы сохраним элемент неожиданности.
Он узнаёт в моих словах приказ и коротко кивает. Я достаю свою вуаль из-под туники и встряхиваю её.
— Со своей вуалью ты ничего не увидишь, — говорит Оландон.
— Это не будет проблемой, — отвечаю я. — Я должна войти в вуали, иначе они сразу же убьют меня. Будьте готовы. Без сомнений это закончится кровопролитием.
Я смотрю в глаза мужчин, все они верные друзья.
Напоследок я смотрю на Оландона.
— В твоих глазах огонь, братец, — замечаю я с мрачной улыбкой.
— И лёд в твоих, — отвечает он.
Я киваю остальным и накидываю вуаль на голову. Мне нужно задержать Элиту, чтобы получить у них информацию. Вид Татумы заставит их остановиться.
— Ждите моей команды, если только они не убьют меня сразу же, — инструктирую я.
— Будь аккуратна, девчушка, — говорит Лёд.
Я выпрямляюсь, моргаю, пока не получается различить угол зала, в котором мы сгрудились. Затем, оставив мужчин позади себя, мягкими шагами направляюсь к арке. Я думаю о том, что ждёт меня по ту сторону, и моё тело начинает гудеть.
Я Татума Осолиса, и я собираюсь защитить своих врагов от моего народа.
Я прохожу под массивным изогнутым входом в обеденный зал. Плечи прямые, шаги размеренные. Мои органы чувств сосредоточены. Мои уши улавливают вздохи и крики большой группы людей. Звук высокий. Это кричат женщины или дети. В моих костях поселяется облегчение. По крайней мере, кто-то ещё сохранил жизнь. Звуки доносятся из дальнего конца зала, где обычно сидят дозорные, дальше всего от платформы у трона.
Большая часть моего внимания сосредоточена на остальной части зала. Точнее, на жужжании выпущенной стрелы.
Жужжание меня не настигает. В отличие от голоса. Того, который я ненавижу.
— Как неожиданно, Татума Олина. Рад, что у тебя всё хорошо. В течение последней половины перемены мы боялись, что ты в плену или мертва, — по комнате разносится голос Харе. Моего мучителя.
В моих ушах звучит глубокий голос Джована: «Чушь собачья». Если бы только так было принято вести в игре в Осолисе.
— Действительно, Харе, — я говорю холодным, отстраненным тоном. — Ты будешь рад сообщить благоприятные новости моей матери, — я скрываю отвращение и продолжаю: — Я знаю, что армия Татум ждёт в Оскале, но не ожидала увидеть здесь Элиту.
Я поворачиваю голову на его голос, поглядывая по сторонам. Здесь, по меньшей мере, семь силуэтов. И я слышала стук ног по камню. Не знаю, есть ли ещё Элита или это испуганно шарахаются женщины и дети.
— Мы пришли перерезать ассамблею Короля, — отзывается он.
Его честность удивляет меня. Я гадаю, какую реакцию он от меня ждёт. Продолжай говорить, Олина.
— Кассий всегда был фанатом тактик Татум Ронсина. Тем не менее, вам повезло, что я прибыла раньше, чем вы успели последовать его приказу, — скромно говорю я.
Продолжаю размеренно идти по залу. Моё сердце замирает. Их здесь больше двенадцати. Драммонд был прав. Либо Элита расширилась, либо они привели подкрепление.
— Повезло — интересный выбор слова, Татума, — говорит он, не обращая на меня внимания, опуская моё имя в конце титула.
Я усмехаюсь.
— Ты смел, чтобы оскорблять меня, Элита. Или глуп. В любом случае, это многое говорит мне о ваших приказах.
Солдат напрягся, несомненно, злясь, что выдал себя.