— Что произошло? — спрашиваю я.
Его взгляд темнеет.
— Там был ещё один солдат. Малир сказал, что вы сражались с пятнадцатью, но их было шестнадцать, один разведывал замок. Тебя ударили мечом в спину.
— Я ослабила бдительность, — говорю я, раздосадованная своим промахом.
— Ты сражалась с несколькими опытными бойцами и, по некоторым данным, забралась на гобелен в обеденном зале. Ты была измотана, — просто говорит он. — Этот человек мёртв. Убит твоим братом.
Я полусижу.
— Ландон в порядке?
— Да, — Джован отталкивает меня назад. — Рон, Санджей и Лёд были ранены, но выживут.
Слёзы застилают уголки моих глаз. Мой брат. Мои друзья. Они в безопасности.
Джован поглаживает мои волосы.
— Я… должен кое-что тебе сказать.
Я полусерьезно улыбаюсь ему, слишком расслабленная его движениями.
— Когда Осколок пришёл сообщить о твоём ранении, — начинает он.
Я смотрю, как тускнеют его глаза.
— Меня никогда не ударяли оружием, как тебя, но я думаю, что чувствовал ту же боль, о которой говорил Осколок, — он смотрит в сторону. — Его слова поставили меня на колени.
— Битва была окончена. Солати ушли, — добавил он, положив голову на подушку позади себя. — Я оставил Роско за главного и бежал сквозь ночь, чтобы добраться до тебя.
Я хочу побольше узнать о битве, но не желаю перебивать. Его рука под моей головой обвивается вокруг моего плеча, притягивая меня к себе ещё крепче. Моя рана дёргается, но у меня не хватает духу сказать ему, что мне больно. Не тогда, когда он так смотрит на меня.
— Ты всё ещё была жива, — он выдыхает, глаза сияют.
Его слова начинают произноситься торопливо.
— Мне сказали, что тебе осталось недолго. Меч прошёл насквозь, — он сжимает челюсть. — Ты маленькая, но ты лежала на кровати, такая крошечная и хрупкая. Одеяла выглядели так, будто могли раздавить тебя. Я сначала подумал, что ты умерла. Кажется, что все умирают. И я не смел надеяться, но ты дожила до следующего дня, и до следующего за ним, не двигалась, но каким-то образом по-прежнему дышала.
Слёзы стекают по моему лицу и впитываются в тунику Джована. Он поворачивается ко мне и сцеловывает их нежными губами.
— Я не надеялся вчера, не смею надеяться и сейчас.
— Я был в ярости от самого себя, — тихо говорит он, прижимаясь к моему виску.
Я отстраняюсь, чтобы изучить его.
— Я говорила тебе… — начинаю я.
— Дело не в этом, — вмешивается он. — Я должен был довериться своим инстинктам и держать тебя рядом с собой. Не потому, что я сомневаюсь в тебе, — быстро уточняет он. — Что-то было не так. Какая-то часть меня знала, что твоя мать и дядя попытаются причинить тебе вред. А если бы я заставил тебя остаться в замке? Женщины и дети были бы мертвы… ты была бы мертва.
— Но я ненавидел себя не поэтому.
Он движется прямо передо мной, и у меня нет выбора, кроме как посмотреть ему в глаза. В животе у меня что-то ёкнуло от его сосредоточенной решимости.
Он проводит большим пальцем по моему подбородку.
— Я слишком долго ждал, чтобы сказать тебе. Я уже давно знаю, что чувствую. Возможно, даже с тех пор, когда Рон пришёл сообщить мне о твоём решении освоить езду на упряжке, — он хмурится. — Конечно, я не сразу признал это. И потом отрицал, пока мне не сказали, что ты сбежала из замка. Тогда я подумал, что уже слишком поздно.
Я качаю головой.
— Джован, что ты…
— Я люблю тебя.
Я застываю, уставившись на Короля Гласиума немигающим взглядом.
— Ч-что?
— Тебе было трудно смириться со своими чувствами ко мне. А я не знал, что ты всё ещё чувствуешь к Кедрику. Ты не представляешь, как это мучило меня — ревновать к брату. Я не хотел перегружать тебя.
Я закрываю рот, понимая, что он говорит бессвязно. Он захлопывает рот.
— Ты ненавидел себя, потому что любил меня и не сказал мне? — спрашиваю я, не смея ещё радоваться.
Он медленно опускает голову.
По мне распространяется тепло. Что-то неописуемое и радостное. Неважно, что я едва могу пошевелить пальцем, потому что я пылаю изнутри. Это жидкая храбрость. Лучше, чем любой напиток, который я пробовала. Он обнажил себя передо мной. Я вспоминаю последние мгновения перед тем, как потеряла сознание, и мучительно прочищаю горло.
— Кровь покидала моё тело, но боли не было. Тогда я поняла, что умираю. Я не контролировала свои мысли. Я помню, что в моих мыслях были мои братья и другие.