Должно быть, прошло больше времени, чем мне кажется, потому что Оландон внезапно гладит меня по руке.
— Ты не смогла бы повлиять на то, что случилось с Турином и его семьёй, даже если бы была там, — бормочет он.
— После этого деревенские жители остановились? — наконец спрашиваю я.
У меня во рту пересыхает, когда я формулирую вопрос.
Оландон сжимает губы в суровую линию.
— Потребовались другие, множество других, пока жителей деревень не переубедили, — он отводит от меня взгляд и прочищает горло. — Деревни — это не те счастливые места, которыми ты их считала. Но все были слишком напуганы, чтобы говорить. Крестьяне в Королевских Ротациях живут лучше остальных. Но не сильно.
Население Осолиса было гораздо меньше, чем населения Гласиума. В каждой ротации в моём родном мире находилась одна деревня. Каждая община была большой и содержала всех необходимых торговцев, фермеров и ремесленников. Большинство из них располагались как можно ближе к источнику воды, будь то искусственные реки или Озеро Авени. Почему мать позволила мне отправиться в деревню, если она хотела вытянуть жизнь из своего народа? В следующий момент я получаю ответ: делегация мира. Это всё был спектакль. Но потом у моего брата и Кедрика был тур по Осолису вместе с другими делегатами. Как моя мать смогла организовать уловку такого масштаба?
Я тру закрытые глаза. Эти новости гораздо хуже, чем я ожидала. Я не могу поверить, что мой брат только сейчас говорит об этом. Неудивительно, что ему так не терпится вернуться.
— Спасибо. Вряд ли было легко нести эту историю или делиться ею.
Я целую его в щёку.
Он не улыбается, как я ожидаю. Он не встречается со мной взглядом. В моей груди застывает ужас.
— Есть кое-что ещё, — пустым голосом говорю я.
Он вздыхает. Я знаю этот звук. Это вес двух миров на его плечах. Оландон смотрит на меня. Серьёзен для своих семнадцати лет.
— В своём путешествии я столкнулся с женщиной. Сперва я думал, что она была не в себе, но потом… — его глаза мерцают, и он с трудом сглатывает. — Ты знала, что у Дяди Кассия есть жена?
ГЛАВА 8
Я спешу в зал заседаний, потрясение от разговора с Оландоном эхом отдаётся во мне. Мой народ голодал переменами, а я бродила сквозь его толпы, совершенно ничего не подозревая, думая, что помогаю ему, доставляя раз в неделю ящик яблок. Вот дура.
И ещё был маленький нюанс — у меня есть тётя, о которой я никогда не знала.
Мы с братом проговорили до самой ночи, собирая все подробности об Осолисе и жене Дяди Кассия, Джайне, которая, очевидно, присматривала за мной в младенчестве. У Кассия никогда не было буквы «О» в начале имени. Я думала, что это способ показать двору, что он женат на службе моей матери. В нашей истории такое случалось нечасто, но всё же случалось. Обычно «О» опускали, чтобы показать, что ты занят. Я была Олиной. Выйдя замуж, я стала бы Линой. Это был простой способ сказать, кто ещё свободен. Оглядываясь назад, я полагаю, что это было сделано для того, чтобы избежать эмоционально неловких разговоров.
Я распахиваю дверь в зал заседаний. Важные люди вскакивают со своих мест и смотрят, как я занимаю место напротив пустующего трона Джована. Отлично. Теперь уже и я хлопаю дверьми.
Они снова вскакивают, когда дверь позади трона хлопает. Джован проходит внутрь, не зная или не заботясь о том, что напугал их. Советники возвращаются к своим спорам, а я сижу, почти не слушая, размышляя о том, что я узнала о жене дяди Кассия. О том, что она знала. Мать изгнала её, как только я стала достаточно взрослой, чтобы оставаться одной. Тетя Джайн знала о моих голубых глазах. Она стала угрозой для Татум.
У меня нет воспоминаний о её лице, но опять же меня терзают сомнения, что мою вуаль часто снимали. Я провела годы с женщиной, которая, по мнению Оландона, могла любить меня. Кто-то мог любить меня. Эта новость потрясла меня не меньше, чем другие ошеломляющие откровения Оландона.
Он сказал, что она попросила его рассказать мне историю. Ту, которую она рассказывала мне в младенчестве. Я знала концовку, хотя не могла вспомнить, что когда-либо слышала её.
— Что ты думаешь, Татума? — спрашивает Роско.
Я сажусь ровнее.
— Прошу прощения?
Раздаётся приглушенный смех, не совсем неприятный. Не думаю, что я одинока в своей невнимательности. Мужчина, сидящий через несколько мест слева от меня, похоже, заснул на своей руке.
— Возможно, Татума поздно вернулась? — произносит ехидный голос. — Я вот озадачен, где же была Татума последние несколько дней?