— Ты не дождалась, — говорит он.
— Я хотела сделать это сама, — шепчу я в ответ.
Он издаёт раздражённый гортанный звук.
— Конечно, ты хотела.
Он отталкивается от стола и поворачивается к находящимся в комнате.
— Садитесь, — бурчит он.
Я закатываю глаза от его грубости.
— Кто из двух групп сидит рядом друг с другом? — спрашиваю я Оландона.
— Между ними есть место, но Рон и мужчина, который ещё больше него, и со шрамами по всему лицу, — говорит он.
Лавина.
В комнате воцаряется тишина. Я начинаю, когда понимаю, что Джован повернулся в мою сторону.
— Татума, кажется, есть что-то, что ты хотела сказать, — подсказывает он.
Ужас не просто бьёт меня по лицу; он проносится сквозь меня с силой скачущего стада. Я не задумывалась об этом моменте. Момент прохода через дверь полностью поглотил меня. Как я собиралась сказать им?
Стены начинают мерцать.
По всей видимости, я подала какой-то знак, потому что Оландон берёт под столом мою руку и сжимает.
— Д-да, Король Джован.
Я встаю, когда он начинает двигаться вокруг стола. Он не занимает позицию слева от меня. Он так же и не садится. Он становится сразу позади меня, предоставляя мне слово и буквально прикрывая меня.
Я прочищаю горло, гадая как начать. Тишина такая громкая, и я знаю, что все удивляются, почему я молчу. В моей груди бьётся страх.
Слова настолько тихие, что я едва слышу, как они звучат позади меня.
— С самого начала, Лина.
Джован произносит моё имя как ключ. Барьер в моём сознании ломается, и я точно знаю, с чего начать.
— Вероятно, вы все задаётесь вопросом, почему сегодня вас позвали сюда, — говорю я, чувствуя облегчение от того, что мой голос звучит отчётливо. — Правда в том, что, хотя вы ещё не знаете этого, вы все важны для меня.
— Что сказала девчушка?
Я слышу шёпот Льда. Остальные шикают на него.
— Для тех из вас, кто не… привык ко мне, я — Татума Олина. На языке Брум это означает, что я принцесса, наследница трона Осолиса, — я делаю успокаивающий вдох. — Моя мать с рождения скрывала меня. Возможно, вы слышали об её неприязни ко мне даже здесь… это, определённо, не секрет в моём родном мире, — я тяжело вздыхаю. — По правде говоря, я не люблю говорить о своём детстве. Большую его часть я провела взаперти в комнате, а в десять лет мне разрешили выйти, только для того, чтобы я открыла для себя тёмный и извращённый мир.
Позади меня раздаётся резкий вздох. Упс, не думаю, что Джован знал эту деталь. Я продолжаю:
— Я очень страдала от рук своей матери. Меня избивали до крови бессчётное количество раз. То, что было сделано, слишком ужасное и личное, чтобы пересказывать.
Кто-то задыхается. Фиона.
— К счастью, мой брат, Оландон, помогал мне настолько, насколько мог. Он, вместе с моими юными братьями-близнецами и старым другом, сделал жизнь сносной.
Я кладу руку на плечо брата.
— Моя жизнь шла своим ходом, и я не ожидала, что она изменится, пока из Гласиума не приехала делегация мира. Некоторые из вас были в той делегации, — говорю я, жестом указывая на место, где сидят Роман, Аднан и остальные. — Но кое-кого я узнала ближе остальных. Принца Кедрика. Во время перезаключения соглашений мы успели хорошо узнать друг друга. В конце концов, он решил спросить, почему я ношу вуаль, — я окидываю взглядом место, где сидят собравшиеся. — Те из вас, кто знал его, могут представить, сколько самообладания ему потребовалось, чтобы не спросить меня об этом раньше.
В глубине зала собраний хихикает Санджей.
Я делаю паузу на несколько секунд, пытаясь идеально сформулировать то, что хочу сказать.
— Можете ли вы поверить, что я никогда не видела своего лица до того, как оказалась в Гласиуме? — спрашиваю я.
Так тихо, что я могу слышать, как дышит Джован.
— Знаю, вы бы подумали, что едва ли это возможно. Но моя мать приложила все усилия, чтобы этого не случилось. Зеркала были уничтожены, озёра засыпаны, а стоячая вода была под запретом.
Я окидываю взглядом собравшихся. И хотя я не могу их видеть, я знаю, что действие заставит их почувствовать, что я могу.
— Осолис не похож на Гласиум. Население намного меньше, и от Татум негде спрятаться. Нарушение её правил — мгновенная смерть для тебя и твоей семьи. Она заставила других бояться меня. Люди при дворе ненавидели меня, потому что думали таким образом добиться расположения моей матери. Но она не только заставила других бояться меня, она заставила меня бояться себя.