Он никогда не узнает, что это значит для меня.
Сжимая в руках грубую ткань, я вдыхаю, понимая, что мой мир скоро изменится, а затем выдыхаю, ощущая некий покой от того, что скоро секрет перестанет быть секретом. Это бремя больше не будет лежать только на моих плечах.
Я всегда закрывала глаза, когда поднимала вуаль перед кем-то новым. В этот раз мои глаза остаются открытыми, когда я стягиваю вуаль на край плеч. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы руки не дрожали, пока она доходит до подбородка, носа, и с последним рывком, избавляю лицо от эмоций, и полностью стягиваю её с головы.
ГЛАВА 10
Вуаль опускается на пол с нежным шепотом, который свидетельствует о её зловещем прошлом.
Я смотрю на людей в комнате, а они смотрят на меня.
Плотина прорывается.
Они поворачиваются друг к другу и судорожно шепчутся, затем все начинают делать то же самое и кричать, чтобы их услышали из-за шума. Я держу спину прямо, а мои друзья смотрят на меня и говорят, потом смотрят и снова говорят. Мои глаза слезятся, но я стараюсь не моргать слишком часто и не выглядеть так, будто прячу глаза.
Я делаю неуверенный шаг назад.
— Тишина! — ревёт Джован.
Собравшиеся замолкают. Члены казарм немного отстают, но не так сильно, как когда Алзона пытается их заткнуть. Король подходит ко мне сзади, и я чувствую его тепло своей спиной. Он кладёт руки мне на плечи, вероятно, разглядывая мой суд присяжных поверх моей головы.
— Мы здесь, чтобы ответить на ваши вопросы, но не кудахтайте как долбаные курицы в курятнике. Спросите Олину, — приказывает он.
Никто не хочет быть первым. Все бросают взгляды друг на друга, гадая, кто окажется достаточно смел, чтобы сделать это. Отсутствие шума ещё хуже.
Всё зависит от меня. Я поворачиваюсь к жителям барака и изображаю некое подобие улыбки.
— Может быть, теперь я смогу спросить вас, что такое «Лавина», — говорю я.
Они не сразу понимают. Но затем Осколок ударяет рукой по столу.
— Теперь всё это обретает столько смысла! — говорит он. Он обходит стол. — Все те разы, когда ты говорила что-то не к месту, а мы объясняли это тем, что ты вычурная и приехала из замка, — он качает головой, на его лице появляется широкая ухмылка. — Ты чёртова Солати? Всё это время.
Он откидывает голову назад и снова смеётся. Подходит ко мне, но держится на расстоянии вытянутой руки.
— У тебя большие яйца, Мороз. Может быть, больше, чем у Лавины, — говорит он.
Мы одновременно корчим гримасы. Малир бросает на него злобный взгляд.
Он наклоняется, глаза добрые. Я знаю, что все мои опасения написаны на моём лице.
— Я всегда предполагал, что ты знала это раньше, но позволь сказать, что ты настолько хороша, насколько это возможно.
Он притягивает меня в крепкие объятия.
Это то, что я всегда хотела услышать. Реакция моих друзей превосходна. Оказывается, это последняя капля на очень напряжённой неделе. Я вздрагиваю, когда потоки слёз стекают по моему лицу на его плечо. Осколок отступает назад и неловко похлопывает меня по руке, оглядываясь на других членов казарм с тревожным выражением лица. Я хихикаю и всхлипываю, а он стоит рядом, не зная, как меня утешить.
— Ох, осторожно! Мужчины и слёзы, — Фиона обходит его и целует меня в щёку. Она вытирает свои глаза. — Не знаю, почему я плачу. У тебя такая п-печальная история. Я всегда знала, что ты будешь прекрасной. Внутри и снаружи, — её голос срывается на последнем слове, и она поворачивается к груди Санджея.
Он притягивает меня к себе, обнимая её одной рукой.
— Не уверен, говорил ли тебе кто-то об этом, Олина, но у тебя голубые глаза, — шепчет Санджей.
Напряжение взрывается приступом смеха. Я говорю ему «спасибо», удивляясь тому, что он хмурит брови, изучая моё лицо. У меня нет времени долго размышлять: формируется очередь.
— Я всё время гадал, почему Мороз спасла меня в тот день в Куполе, — на полном серьёзе говорит Малир. — Спасибо, Татума. Мне жаль, что ты вообще оказалась в этом положении.
— Малир, ты знаешь, что нужно называть меня Олиной. И я должна сказать, что очень интересно увидеть Купол с другой стороны… как человек на пороге казни, а не просто наблюдатель. Я также говорила об этом с Королём. Но, по крайней мере, ты можешь не переживать за безопасность во время переходов. Было легко ускользнуть в роли Брумы.
Он улыбается мне и бросает виноватый взгляд на Садру, сидящую рядом с ним. Она щёлкает языком и целует меня в лоб.
— Что ж, моя дорогая, похоже, всё это время ты присматривала за нами. Я ещё раз благодарю тебя за спасение моего мужа. Хотя мне не очень понравилось слушать, как он переживает из-за пробелов в своей стратегии переходов.