Он улыбается мне в губы, и я улыбаюсь в ответ, счастливая от того, что нахожусь в его объятиях. Он запускает руку под мою тунику.
— Мне нужно, — произносит он мне в губы.
— Что нужно? — вздыхаю я.
Он обнимает мою поясницу одной рукой и обхватывает одну из моих грудей. Я выгибаюсь в его руке, испытывая ещё более глубокое удовольствие, чем от его поцелуя. Мы касаемся друг друга. Я не контролирую себя, моё смущение исчезло.
Он склоняет голову к моей шее и крепко сжимает мои бёдра руками.
— Нет, — бормочет он.
Я пытаюсь продвинуться вперёд, но он держит меня на месте железной хваткой.
— Остановись, Лина. Это не то, что должно было случиться.
Я хмурюсь от его слов, щёки пылают, но остаюсь на месте, прижавшись к нему. Я пытаюсь понять его страдальческое выражение лица.
— Я пришёл сегодня сюда не для того, чтобы уложить тебя в постель, — говорит он.
Моё лицо мрачнеет. Я снова принудила его к этому? Я опускаю взгляд и пытаюсь слезть с его колен. Железная хватка не ослабевает.
— Нет. Дай мне объяснить, — требует он, затем его тон смягчается: — Чёрт.
Он ненадолго закрывает глаза.
Я перестаю бороться за то, чтобы слезть с него, и смотрю, как он продолжает смущаться.
— Для тебя это всё в новинку, и в прошлый раз мы ввязались в это раньше, чем ты была готова.
Он замолкает и устремляет на меня свой проницательный взгляд. Я смотрю в ответ, пытаясь решить, меня больше интересует или больше беспокоит, насколько серьёзно он говорит.
Я решила, что я беспокоюсь.
— Джован, это… — начинаю я.
Его глаза темнеют, и он заставляет меня замолчать торопливым поцелуем.
— Я не хочу, чтобы ты слишком много думала об этом. Не обращай внимания на то, что я сказал прошлой ночью об объединении миров; не обращай внимания на всё. Просто… обычно, когда мужчина заинтересован в женщине, он ухаживает за ней. Мы пропустили эту часть, а я хочу, чтобы это было у тебя, — мурлыкает он.
Он поднимает меня и сажает на скамейку рядом с собой, сам быстро вставая.
— Я…
Я ощущаю, что мои глаза не могут стать ещё больше. Как его визит перешёл в это? И значит ли это, что он собирается ухаживать за мной? Или он говорит, что это сделает кто-то другой?
Он внезапно хмурится.
— Кое-что, я думаю, я мог бы…
Он мог бы что? Он качает головой, глаза снова опускаются к моим губам. Я поднимаю на него глаза и вижу, что на него определенно повлияло то, чем мы занимались всего несколько минут назад. Джован никогда так себя не ведёт.
Я откидываю голову назад и встречаюсь с его взглядом. Его руки дёргаются по бокам, но в тот момент, когда я думаю, что он вот-вот потеряет контроль и схватит меня, он отворачивается стремительным вихрем.
Дверь ударяется о стену, когда он выходит.
Я моргаю, глядя на открытую дверь, слушая, как он орёт на какого-то несчастного дозорного внизу в холле.
Я прыгаю на кровать и прижимаю мех к груди, на моём лице широкая ухмылка. Я понятия не имею, почему общение с Джованом оставило меня такой беспричинно счастливой. Я устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Я не делала этого со времён Осолиса, но, как это было раньше, я сижу и запоминаю, что именно произошло. Когда я стану Татум, я хочу иметь возможность вспомнить каждое его слово в деталях.
* * *
На следующий день я пропускаю заседание совета, отправив Гнева, который всё ещё не знает моей истинной личности, со своими извинениями.
Я сижу с делегатами за трапезой, надеясь улучить момент для разговора с Санджеем. Фиона выглядит не очень весёлой. Она не знает о положении Санджея, но чувствует изменения в своём муже. Она продолжает обнимать свой растущий живот, бросая взгляды на Санджея. Фиона будет строить свои собственные теории о том, почему муж избегает её. Без сомнения, она считает, что у него интрижка. Надеюсь, в скором времени он сможет уверить её, что это не так. Я беспокоюсь о прежде счастливой паре. Они так хорошо работают вместе, Фиона сдерживает необузданный язык Санджея. Мне бы не хотелось, чтобы они расстались из-за этого. Что бы ни случилось, Санджей не контролировал себя.
Оландон быстро откланивается, едва притронувшись к еде. Как ни странно, ему не терпится добраться до архива. Он хранит молчание о достигнутом прогрессе. Я не знаю, как к этому относиться. Я одновременно хочу знать, кто мой отец, или кем он был, и нервничаю при мысли о том, что мне предстоит это узнать. Большую часть времени я думаю, не лучше ли мне находиться в неведении.