Лорду Валмеру пришлась по сердцу откровенная лесть жены, но, так как он был человеком не слишком проницательным, то не мог и помыслить, что его жене совсем не нравилось выступать в роли дуэньи юной девушки, ведь она считала себя все еще молодой и красивой женщиной.
Вскоре леди Валмер пришла к выводу, что самый быстрый способ разделаться с проблемой — выдать Пенелопу замуж и таким образом сбыть ее с рук и соответственно из дома.
Трудность этого плана заключалась в самой Пенелопе.
Никто лучше леди Валмер не понимал, что Пенелопа некрасива, лишена живости и к тому же недостаточно богата, чтобы привлечь охотников за состоянием.
Тем не менее она старалась изо всех сил.
Повезла девушку в Лондон и заказала для нее кучу платьев в самых дорогих ателье на Бонд-стрит.
Затем устроила несколько званых вечеров в лондонском доме лорда Валмера в Беркли-сквер.
Свозила падчерицу на несколько балов, где та все время стояла возле одной из дам-патронесс, тогда как сама леди Валмер не пропустила ни одного танца и партнеров у нее было больше, чем она могла принять.
— Это было ужасно! — жаловалась Пенелопа Одетте по возвращении в поместье. — Я ненавидела каждую минуту своего пребывания там. Если мне еще раз придется поехать туда, честное слово, я лучше утоплюсь в нашем озере.
Одетта, которую Валмеры не взяли с собой в эту поездку, не могла не думать с легкой досадой, что она, напротив, была бы рада возможности увидеть Лондон и побывать хотя бы на одном из балов, показавшихся ее подруге такими ужасными.
В сказках, которые она часто сочиняла для себя, дамы, облаченные в платья с огромными кринолинами, словно лебеди кружились в танце при свечах по бальному залу.
Она будто наяву видела, как они плавно двигаются, сверкая драгоценностями, а с ними танцуют элегантные, красивые мужчины.
Рассказ Пенелопы о том, что происходило на балу, вовсе не соответствовал фантазиям Одетты.
Может, Пенелопа осталась недовольна приемом, так как была не очень хороша собой…
Но в чем причина непривлекательности Пенелопы?
Скорее всего, в том, думала Одетта, что ее платья, вместо того чтобы украшать, напротив, подчеркивали ее недостатки и сводили на нет достоинства.
Стараясь быть беспристрастной к внешности подруги, Одетта не могла не признать, что у нее чудесные глаза, которые не умеют лгать.
Такие глаза не обойдет своим вниманием ни один мужчина.
Однако из-за небольшого роста она выглядела более полной в кринолине, чем была на самом деле.
Одетта задумалась: есть ли выход из этого положения? Все ведь носят кринолин!
У нее самой был один-единственный небольшой кринолин, и она берегла его для особых случаев.
С тех пор как Одетта себя помнила, ей всегда помогала шить платья Ханна.
В результате их совместного труда простые муслиновые платья Одетты смотрелись как наряды, сшитые по последнему слову моды.
А добивались они этого благодаря дюжине сильно накрахмаленных нижних юбок.
Ей повезло — у нее была тонкая талия, и что бы она ни надела, все ей было к лицу, придавало неуловимое сходство со сказочной феей — одним из персонажей сочиненных ею фантастических историй.
Теперь она стала свидетельницей настоящей любовной истории и нисколько не сомневалась, что любовь внесла в жизнь Пенелопы нечто волшебное, доселе непознанное.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — импульсивно сказала Одетта, — и помогу тебе, конечно, помогу… если ты этого хочешь. Но будет трудно… очень и очень трудно убедить твоего отца, что ты должна выйти замуж только за Саймона Джонсона.
— Он никогда не согласится, — уныло молвила Пенелопа, — и хотя Саймон говорит, что мы не должны спешить, я уверена, рано или поздно он выплеснет свой гнев на наши головы. И тогда нам останется лишь прямо сказать ему, что я выхожу замуж за Саймона, или же известить его уже после моего замужества. Ему придется уяснить, что с этим ничего не поделаешь.
Вдруг она вскрикнула словно маленький испуганный зверек.
— Теперь ты… понимаешь, почему я не могу… поехать в Париж.
— Но ты должна поехать.
— Может быть, Саймону удастся что-нибудь сделать, чтобы… я не поехала.
Одетта подумала, что это маловероятно.
— Когда ты с ним встречаешься? — спросила она.
— Через полчаса.
— Через полчаса… — повторила Одетта. — Где?
— На нашем обычном месте — там, на опушке леса. Поэтому я послала к тебе грума с запиской, как только папа сказал за завтраком, что мы едем в Париж. Ты умная, Одетта, я знаю, ты обязательно что-нибудь придумаешь и поможешь мне остаться дома.