– Как видите, – с усмешкой сказал Котти, – на дверях хижин нет замков, только щеколда – деревянный колышек на веревке.
– У меня нет ничего такого, что можно было бы украсть.
– Со временем, возможно, появится. Воровство здесь обычное дело. Многие прячут все самое ценное в тростнике на крыше. Вы сможете делать то же самое, когда я починю ее.
Фейс следом за мальчиком вошла внутрь и остановилась, чтобы оглядеться. Как и в хижине Симона Марша, полом служила плотно утрамбованная земля, только, обратила внимание Фейс, здесь было чисто выметено. В хижине была всего одна комната и никакой обстановки за исключением двух гамаков, подвешенных на крючьях у стены. С одной стороны в хижину затекал дождь, но в том месте, где висели гамаки, было сухо, и Фейс догадалась, что Котти, должно быть, успел починить часть крыши.
– Гамаки! Как ты их раздобыл?
– Не важно, – пробормотал Котти, отводя взгляд, – я их выменял. Со временем вы сможете расплатиться за них.
– Разве я смогу когда-нибудь это сделать? – с горечью произнесла Фейс. – Симон Марш будет только кормить меня.
– Всегда есть способы заработать что-нибудь дополнительно. Я научу вас. Например, здесь позади хижины есть маленький клочок земли. Почва там не самая лучшая, но огород можно разбить. Нужно выращивать больше, чем понадобится вам с девочками, а остальное можно обменивать на товары. Ладно… – оживился он, – не пора ли приготовить еду? Вы, должно быть, проголодались?
– Я умираю от голода, – призналась Фейс.
– И я тоже! – пискнула Хоуп.
– Сейчас мы обо всем позаботимся, Хоупфул,[3] – засмеялся Котти и потрепал ее по волосам.
– Меня зовут Хоуп! – возмутилась девочка.
– Но по твоему виду заметно, что ты всегда полна надежд, разве не так?
Котти юркнул в сухой угол под гамаком, и тогда Фейс впервые обратила внимание на сваленные у стены вещи. Мальчик вытащил рулон, похожий на свернутые воловьи шкуры, развернул его, и оказалось, что это действительно две сшитые вместе воловьи шкуры.
– Ты поможешь мне, Хоуп? Возьми сколько донесешь, – Котти указал на небольшую кучку дров в углу, – и начнем разводить огонь.
Прихватив стоявшие у стены деревянные стойки, Котти вышел наружу и растянул на этих стойках перед хижиной воловьи шкуры, закрепив их по углам. Укрытие получилось не очень надежным, но, во всяком случае, защищало от моросящего дождя. К тому времени как Хоуп притащила несколько веток, он, стоя на коленях над обложенной камнями ямкой для костра, уже разгребал сырые остатки старого пепла. Докопавшись до сухой земли, мальчик наломал несколько тонких веточек, взял кусочки коры от веток, которые принесла Хоуп, сложил сухое топливо небольшой кучкой и, поработав несколько минут кремнем, высек искру, от которой приготовленная кучка вспыхнула. Котти стал осторожно дуть на костер, пока не появился слабенький огонек, а потом начал аккуратно подбрасывать в него ветки. В конце концов разгорелось настоящее пламя.
– Следи за ним внимательно, Хоупфул, чтобы он не погас. – Котти поднялся и направился обратно в хижину.
– Начинаю верить, что в твоем лице, Котти, нам ниспослан ангел-хранитель. – Фейс печально поглядела на него и покачала головой. Котти в замешательстве потупился и наклонился к мешку с продуктами, откуда извлек пакет с мясом и три заостренные палочки.
– Сегодня ужин будет скудным, но больше мне ничего не удалось достать за такое короткое время.
– Уверена, этого вполне достаточно, Котти.
– Эта булка… – мальчик вытащил из мешка хлеб, – она не совсем свежая, но есть можно. – Он отдал Фейс хлеб и вышел из хижины с мясом и палочками.
Фейс подумала, что надо помочь ему, но была настолько измучена, что не нашла в себе сил выйти под дождь. Никогда раньше она не пользовалась гамаком, и ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, каким образом забраться в него и не оказаться при этом на полу. Не выпуская из рук Чарити, она наконец осторожно опустилась в гамак, удобно устроилась в нем и, должно быть, задремала. Проснулась она оттого, что кто-то осторожно тряс ее за плечо.
– Ужин готов, госпожа Блэксток, – доложил Котти.
Фейс села, потерла кулаком глаза, почувствовала запах жареного мяса, и у нее от голода свело желудок.
На перевернутой корзине Котти пристроил погнутую металлическую тарелку с ломтиками мяса и разломанным на куски черствым хлебом.
– Разделим то, что есть, – сказал он и, сняв с пояса жестяную кружку, наполнил ее водой.
В слабом свете костра, падавшем сквозь открытую дверь, они уселись на твердую землю вокруг корзины и принялись за еду.
– К сожалению, пить, кроме воды, нечего, – извинился Котти. – Вино раздобыть трудно, вот ром здесь в изобилии, но я подумал, что он вряд ли подойдет.
– Ты все сделал замечательно, Котти! Эта еда гораздо лучше той, что мы получали на протяжении многих месяцев, – поблагодарила его Фейс и задумчиво добавила: – Девочкам не помешало бы молоко, они не видели его с тех пор, как мы покинули Англию, а оно им просто необходимо.
– В Новом Южном Уэльсе коровье молоко – большая редкость. Почти все коровы, привезенные первой и второй флотилиями, пали либо их съели. Может быть, мне удастся добыть вам козу, тогда я построю для нее загон позади хижины.
– Котти, я буду тебе очень благодарна, но я не представляю, как смогу отплатить за все, что ты для нас делаешь. – Фейс беспомощно развела руками.
– Обучение будет вполне достаточной платой, – снова смутившись, ответил мальчик.
Наконец, когда с едой было покончено, Фейс со вздохом выпрямилась.
– Я давно уже не чувствовала себя так хорошо. Что это было за мясо?
– Мясо кенгуру, – робко улыбнулся Котти.
– Кенгуру?
– Мясо кенгуру здесь, пожалуй, единственный вид свежего мяса, но даже его не так просто добыть. Каждый день на охоту уходит несколько групп, и с каждым днем им приходится уходить все дальше и дальше.
– Что такое «кенгуру»? – полюбопытствовала Хоуп.
– Кенгуру, – усмехнулся Котти, – это самое забавное животное из всех, которых ты когда-нибудь видела. У него длинные задние лапы и короткие передние, а скачет он как заяц и такой же смирный и безобидный. Их стыдно убивать, но людям нужна еда.
– Я надеялась, мы будем лучше питаться, когда приедем сюда, – с тоской заметила Фейс.
– К сожалению, здесь слишком мало пищи. Оказалось, что почва в Сиднейской гавани и в близлежащей округе малоплодородная, а правительству потребовалось много времени, чтобы это понять. Сейчас обнаружили более пригодные почвы на Норфолк-Айленд, в Парраматте и на Роуз-Хилл и обещают, что скоро голод будет побежден. Наверное, во время путешествия условия были очень скверными?
– Просто ужасными! – И Фейс коротко рассказала о тех лишениях, которые им довелось перенести.
– Когда мы с отцом плыли с первой флотилией, все было не так плохо, – покачал головой Котти. – Полагаю, за этим следил губернатор Филлип. Но я слышал рассказы тех, кто прибыл со второй флотилией, и им было почти так же плохо, как вам. Их перевозили частные подрядчики, для которых не имело значения, доставят они груз живым или мертвым. Кое-кто считает, что последнее для них даже предпочтительнее: тогда можно оставшуюся провизию продать в колонии. Все это очень печально, но, говорят, губернатор Филлип пытается как-то исправить положение. Ну вот, дождь уже перестал, а вам пора спать. – Заметив, что Фейс непроизвольно широко зевнула, Котти вскочил. – Я принес пару одеял, они хоть и старые, но защитят вас от ночной прохлады, а завтра с утра должно быть ясно и солнечно. Если день будет погожим, я приду и починю крышу.
– Разве у тебя нет на завтра дел? – поинтересовалась Фейс, тоже вставая.
– Те дела, которыми я занимаюсь, не требуют определенных часов, – чуть усмехнулся Котти.
– Мне хочется еще раз поблагодарить тебя, Котти, и пожелать тебе спокойной ночи.
– Спокойной ночи, госпожа Блэксток, и тебе тоже, Хоуп. – Он протянул руку и ласково погладил Хоуп по головке, а потом исчез, нырнув в темноту.