- Крепостная, говоришь? Может, она там на кухне служить будет, в твои обязанности, случайно, готовить не входило?
Анна растерянно покачала головой в знак отрицания.
- Да я и не надеялся. Ладно, похоже, мы все равно ничего изменить не можем. Мне нужно собираться, банкет в честь Николая Павловича пропускать нельзя. Придется придумать отговорку, почему моя жена не со мной, а завтра я позвоню Оболенскому, скажу, что мы уезжаем на месяц, не пойдешь же ты вместо Ани в театр. – Он чертыхнулся и направился к выходу.
Однако, Анна, удивляясь своей собственной смелости, окликнула его:
- Владимир, я могла бы поехать с Вами! Я попрошу Лизу помочь мне подобрать подходящий туалет, и буду очень рада сопровождать Вас.
Владимир задумчиво оглядел ее, потом кивнул:
- Пожалуй. Только Лизка тебя оденет… Зайчиком из «Плейбоя» она тебя оденет. Позвоню лучше Маше Романовой, она поможет, и еще, ты можешь говорить мне «ты».
Анна кивнула, хотя сомневалась, что сможет так фамильярно обращаться к Корфу.
Мари и Александр приехали незамедлительно, и после недолгих объяснений, Мари увела Анну наверх одеваться. Александр, было, попробовал подтрунивать над Владимиром, но супруга наградила его весьма красноречивым предупреждающим взглядом, и он благоразумно замолчал.
***
Облаченная в светло-бирюзовое, почти невесомое платье и необычайно удобные серебристые босоножки, Анна спустилась в гостиную. Мужчины, уже готовые к выходу, ждали на диване, и девушка словила на себе знакомый, но непонятный ей взгляд Корфа. Молодой барон часто так смотрел на нее, но если ей случалось перехватить его взгляд, хмурился, будто был чем-то недоволен, и отворачивался. Этот Владимир, однако, улыбнулся и, кивнув ей, сделал комплимент, потом подал руку и проводил к машине. Всю дорогу он кратко рассказывал ей о людях, которых она встретит на банкете, предупреждал, с кем и о чем следует говорить. Романовы, Оболенский, Репнины (оказывается, Лиза – жена Миши), Андрей и Наташа Долгорукие – в каком-то смысле, она знала их всех. Девушка кивала, быстро запоминая детали.
В зал они вошли вместе, Анина рука покоилась на локте Владимира. Им кивали, с ними здоровались, Анне делали комплименты, к которым присоединялся и «муж». Вести светскую беседу было нетрудно, девушка легко поддерживала разговор об искусстве, классической музыке, литературе, к месту вспомнились анекдоты из жизни Пушкина, Лермонтова, Жуковского, которые при ней рассказывал молодой барон. Когда разговор переходил на незнакомую ей тему, она подносила к губам шампанское, задавала собеседнику вопросы, или просто переводила дискуссию в другое русло. Постепенно, Анна совсем расслабилась, шутила, весело смеялась.
Владимир, пристально следивший за ней все это время, склонился к ушку, заметив:
- А ты на таких раутах, как рыба в воде.
Значит, этот его взгляд обозначал одобрение?
Время близилось к полуночи, когда молодая певица, Рада, завела разговор о романсе, который решила включить в свой репертуар, «Воспоминания», на слова Жуковского. Расслабленная, Анна дала несколько советов по исполнению, и Рада удивленно воскликнула:
- Вы его знаете?
- Да, я его разучивала, - Анна дружелюбно кивнула.
- Спойте! А я подыграю… – глаза цыганки сияли, остальные гости присоединились к уговорам.
Анна не стала отказываться, и, поставив фужер на небольшой столик, прошла к роялю.
С первых же аккордов знакомого романса, музыка увлекла за собой, и молодая крепостная привычно отдалась ей, уносясь из реальности в мир грез, мир, где не было ни страха, ни угроз разоблачения, ни разочарований. Она пела о любви, о воспоминаниях, а перед глазами почему-то вставал образ молодого надменного барона, жесткого хозяина, ее неизменного мучителя «Ах, лучше б Вас навек мне позабыть…»
Музыка замерла, взгляд снова сконцентрировался на людях, обступающих ее, аплодирующих, говорящих комплименты. Она отыскала глазами здешнего Корфа, задумчиво смотревшего на нее, его улыбка была такой мягкой, теплой, доброй! Неужели молодой барон тоже способен так улыбаться?
Остаток вечера Владимир был мало разговорчив, потом молчал в машине по дороге домой, лишь изредка украдкой бросая на нее взгляды; дома проводил до лестницы, сказав, что постелит себе в кабинете, и, хмурясь и избегая встречаться с ней взглядом, собрался уйти.
Анна, все это время чувствовавшая себя очень растеряно, осмелилась окликнуть его:
- Владимир, скажите, я сделала что-то не так? Вы сердитесь на меня?
Он оглянулся, удивленно подняв брови:
- Почему ты решила, что я сержусь?
- Ну, вы хмуритесь и совсем не смотрите на меня, мне кажется, я Вас разозлила, – она беспомощно повела плечами.
Корф молча смотрел на нее несколько мгновений, словно осмысливая услышанное, потом криво усмехнулся:
- Ты в самом деле не понимаешь?!
- Не понимаю что? Владимир, то есть барон Корф, тоже часто так на меня смотрел, а потом злился, если я спрашивала.
- Аня, присядь, - он подвел ее к дивану, усадил в подушки, и сел сам. – Я на тебя не сержусь. Просто… Аня, ты – копия моей жены, женщины, которую я люблю, но ты не она. Быть с тобой рядом, и не иметь права дотронуться – это невыносимо. Ты понимаешь?
Анна кивнула. Владимир теперь смотрел на нее мягко и снисходительно, как на ребенка:
- Скажи, Аня, что бы было, если бы этот твой барон женился на крепостной? Он потерял бы положение, статус, его бы перестали принимать, я правильно помню уроки истории?
Девушка вскочила с дивана, возмущенно воскликнув:
- Я не прошу его жениться на мне! Мне и в голову подобное никогда не приходило!
- А зря, – Владимир пожал плечами. – Я на его месте бы тоже злился, в первую очередь на себя.
Анна помолчала, а потом тихо произнесла:
- Если бы он хоть раз, хоть раз дал мне понять, что это так… Я не дурочка, я знаю, что не пара дворянину. Я бы…
- Что? Стала бы его любовницей, содержанкой? Быть может, такого он не хочет. Но это все так, предположения. Спокойной ночи, Аня, – и он стремительно вышел из комнаты.
Этой ночью, Анне так и не удалось уснуть. Неужели, это правда? Молодой барон Корф, с детства изводящий ее придирками, которого, казалось, один только ее вид раздражал, мог не только желать ее, как женщину, но и любить? Это было слишком нереальным, слишком странным, чтобы в это можно было поверить…
========== Часть 8 ==========
1839 год
Солнце уже скрылось за горизонтом, и усадьба Корфов медленно погружалась в мрак, а над лесом виднелись пока еще тусклые очертания неспешно входящей в силу полной луны. Молодая женщина зябко повела плечами, и теплее закутавшись в мягкий плед, отошла от окна, нервно теребя пальцами медальон.
Как же быстро пролетели эти четыре недели! Сперва присутствовавшая в ее отношениях с бароном легкая неловкость, быстро исчезла. Анна без труда читала выражения его лица, часто заранее зная, что он хочет сказать, и постепенно, Владимир перестал прятаться от нее. Однажды, он просто спросил, криво усмехнувшись :
- С Вами мне бесполезно даже пытаться одевать маску, правда?
- А зачем ее вообще одевать? – недоуменно спросила его Анна.
- Действительно, зачем… – прозвучал задумчивый ответ.
Последние следы неловкости окончательно исчезли, когда Анна однажды за завтраком открыто завела разговор на болезненную тему: