И все эти внушительные здания возводились одновременно, над ними трудилась целая армия рабочих, ремесленников, архитекторов, и общая сумма затрат составляла пятьсот тысяч скудо, то есть от пяти до шести миллионов в пересчете на наши деньги, но роскошничающий строитель, казалось, нисколько не обеднел от этого непрерывного и поистине королевского расточительства.
Дело в том, что Козимо и в самом деле был богаче многих королей того времени: его отец Джованни оставил ему от четырех до пяти миллионов в звонкой монете, а он разными торговыми оборотами увеличил отцовское наследство в десять раз; в различных городах Европы ему принадлежали шестнадцать банкирских домов, которые действовали как от его имени, так и от имени его поверенных; во Флоренции ему был должен каждый, поскольку его кошелек был открыт для всех, однако эта щедрость, по мнению некоторых, была следствием настолько прямого расчета, что поговаривали, будто, когда Республика колебалась между миром и войной, он неизменно советовал начать войну, чтобы заставить разорившихся граждан прибегнуть к его помощи. Именно так Козимо поступал во время войны с Луккой, и потому Варки говорит о нем, что, обладая видимыми и явными достоинствами и скрытыми и потаенными пороками, он сумел стать главой и едва ли не государем республики, уже почти променявшей свободу на рабство.
Следует сознавать, какова была влиятельность подобного человека, который, несмотря на все эти расходы и полагая недостаточным тратить деньги лишь у себя на родине, основывает в Венеции библиотеку регулярных каноников Святого Георга и предоставляет ссуду в триста тысяч скудо Генриху IV, королю Англии, открыто признававшему, что именно благодаря этим тремстам тысячам скудо ему удалось вернуть себе королевство.
Но чем шире распространялось это могущество, словно обволакивая Флоренцию золоченой сетью, тем сильнее становилась ненависть Ринальдо дельи Альбицци к Козимо и тем настойчивее старый Никколо да Уццано советовал ничего не предпринимать открыто против человека, обладающего подобными возможностями дать отпор. Однако Никколо да Уццано умер, и Ринальдо дельи Альбицци, оставшийся во главе партии, вознамерился начать враждебные действия и дожидался лишь момента, когда случай даст Республике Синьорию, в которой его сторонники окажутся в большинстве; ну а поскольку жеребьевка по выбору членов городского управления происходила каждые три месяца, то имелся шанс, что хотя бы в одном случае из четырех судьба поспособствует его расчетам, так что ждать предстояло лишь полгода или, самое большее, год.
Ринальдо дель Альбицци не ошибся в своих предположениях. После двух или трех переизбраний жребий стать гонфалоньером на сентябрь и октябрь 1433 года выпал Бернардо Гваданьи; одновременно восемь других представителей знати, заклятых врагов Козимо, вошли в состав Синьории, обеспечив в ней большинство Ринальдо. Гваданьи был безгранично предан Ринальдо, не только рассчитавшемуся по его долгам, но и оплатившему его налоги; ничем не обладая, он ничего не мог потерять в гражданской смуте, но мог обрести в ней все.
Нетерпение, подпитываемое ненавистью, не позволяло Ринальдо ждать долее. Располагая большинством в городском управлении, он добился, чтобы уже 7 сентября Козимо деи Медичи было приказано явиться во дворец Синьории.
Друзья Козимо взволновались и посоветовали ему бежать или призвать к оружию своих сторонников; однако ни один из этих советов не отвечал его характеру: он набил карманы золотом и вышел из дома, намереваясь предстать перед Синьорией.
Там его ждал суд; против него было выдвинуто обвинение в расхищении государственной казны в ходе войны с Луккой, а подобное обвинение влекло за собой смертную казнь. Его взяли под стражу и поместили в башню дворца Синьории.
В этой башне, существующей еще и сегодня, Козимо провел четыре дня, ставшие, несомненно, самым тревожным временем его жизни, ибо на протяжении всех четырех дней он не решался есть, опасаясь, что пища, которую ему приносили, могла быть отравлена; в конце концов тюремщик, догадавшись об этом страхе, успокоил заключенного, первым отведав те блюда, какие он ему подал. Видя, что в лице этого человека он имеет друга, Козимо передал через него тысячу флоринов Бернардо Гваданьи, дабы тот потребовал его изгнания, а не казни.