— Пробуй.
Генри обнюхал мое творение и критично осмотрел. Потом осторожно взял в руки и надкусил. Мягкий сыр выступил из хрустящей лепешки залив зелень. Старый пройдоха сжевал блин не проронив ни единого слова. Облизав пальцы, он уставился на меня хмуро.
— Пересолил? — показалось, что я бухнул много соли.
— Знаешь, — он шмыгнул носом. — Кажется, я вкуснее этого ничего в жизни не ел. Овес, говоришь?
— Овсяный блин. Быстро, просто, вкусно. Начинка может быть любая. Можно один только сыр. Трубочкой свернуть и есть.
— Сделай?
И я сделал. Потом еще, и еще. Генри так расчувствовался, что пустил слезу. К завтраку все было готово. Мы застелили стол свежей скатертью. Раз уж остался отшелушенный овес, я раздавил зерна скалкой и сварил кашу на молоке, обильно приправив сливочным маслом. Вскоре проснулась Санара. Она пришла на запах, потягивая воздух носом. В углу что-то зашуршало. А я и не заметил спящую на лавке Каори. Она так завернулась в одеяло, что даже носа не было видно. Да и не до нее было. Ульрик отвлек на себя все внимание. Дамы уселись за стол. Натали тоже заинтересовалась.
— Чем нас порадует герцог? — Санара еще толком не разлепила глаза. На ее лице играла смущенная улыбка.
Мы с Генри быстренько накрыли на стол и тоже уселись. К каше дамы отнеслись с подозрением. Но, то поначалу. Получилось изумительно. Тарелки быстро опустели. Овсяный блин тоже пришелся по вкусу, хотя и вызвал явное удивление. Я сделал с беконом, с сыром, и сладкие, с перетертым творогом. Его я тоже отыскал в инвентаре. Но больше всего вопросов вызвал сладкий кофе со сливками. На тарелках ничего не осталось. Я только и успел скормить Бруно один блин.
— Что это? — наконец спросила Санара. — Я… не могу понять. Этот вкус… он ни с чем не сравним. И сладость и горечь и аромат. Это что-то из твоего мира?
— Только рецепты. Продукты местные. Кофе, молотый из зерен, молоко, блины из овсяной муки, каша из овса. Ну, сыр, бекон и зелень вы точно узнали, — я улыбнулся.
— Как овес…? — Натали аж рот открыла. — Им же лошадей кормят! Ты нас скотской едой накормил что ли⁈
— Да ладно⁉ — Каори не поленилась сходить до кухни и принести миску с зернами. — И правда, овес! Как он может быть таким вкусным?
— Молоко, масло. Немного сахара и соли. Дробишь, варишь. Ничего сложного.
— Так и есть, — подтвердил Генри. — Никакого колдовства. Он просто сварил это и разложил по тарелкам.
— Еще есть?
Наш разговор прервал стон полный боли. Завтрак перестал быть приятным. Ульрик пришел в себя. Он открыл глаза и попытался вскочить на ноги. Но не тут-то было! Веревка помешала. Так и грохнулся на бок вместе со стулом. Хорошо хоть не лицом вниз. Дико озираясь, он несколько раз дернулся, чтобы развернуться. Завидев нас, парень замер, соображая, что предпринять дальше.
— Госпожа Санара⁈ — глазки его забегали.
— Здравствуйте Ульрик. Как спалось?
— Простите, что разговариваю с вами в таком виде. Я что буянил? Почему меня связали?
— Вы могли навредить себе, сударь, — проговорил хозяин таверны. — Это для вашего же блага.
— А что с моим лицом?
— Вы так напились, что грохнулись им прямо в пол. Вот этот господин едва сумел остановить кровь.
— Это снова ты? — глаза его подозрительно сузились.
— Да, мы уже встречались. Вас развязать, Ульрик?
— Да! Буду премного благодарен.
Вместе с Генри, мы поставили стул и убрали веревки.
— У вас сломан нос, Ульрик. Кровь больше не идет и его нужно вправить. Если не сделать этого сейчас, то он срастется криво. Предупреждаю, это очень больно. Но мне не впервые, опыт есть.
— Гм… криво срастется? А просто исцелить нельзя?
— Сначала нужно вправить, — пожал я плечами.
Ульрик вздохнул.
— Давай, чего уж там. Боли я не боюсь.
— Генри, придержите…
Пожилой, но крепкий трактирщик сгреб парня в охапку и сомкнул руки в замок.
— Три — четыре! — Я зажал нос меж ладоней и с хрустом поставил хрящ на место.
— Мать моя!!! — Ульрик подскочил так, что Генри повис на его плечах. Таская бедолагу на себе, словно рюкзак, он скакал по таверне подвывая от боли, пока немного не отпустило. Отдышавшись, молодой дворянин вернулся на место.
— Спасибо Генри, можно больше не держать.
Тот облегченно вздохнул и сполз на пол. Осмотрев лицо эльфа, я остался доволен.
— Ну вот, теперь можно исцелять…
Зеленоватое свечение вернуло лицу Ульрика привычный цвет кожи. Синяки под глазами, вызванные переломом, тотчас рассосались. Наверное, я никогда к этому не привыкну.