— Да. Поглядывай на всякий случай, что там снаружи. Ближайшие трое суток я никуда не пойду. Буду здесь.
— Приготовить вам обед, господин? — робко улыбнулась Лу.
— Да. Скоро вернется Шакуро, поедим все вместе.
Первые сутки прошли ровно. Кровь в колбе не свернулась, и это уже радует. Она стала светлее и медленно двигалась по часовой стрелке. Я поставил в углу диван и дремал, периодически поглядывая на изменения. Анализ показал, что тело восстановилось полностью, началась деформация, вызванная первоначальным обликом Далии, заложенном в камне. К вечеру жидкость посветлела еще заметнее. Я уже не узнавал черт Марго. Тело округлилось и прибавило в росте. Кожа приобрела темный, коричневатый оттенок. Оракул не говорила, что была мулаткой. Волосы тоже потемнели, стали виться.
У меня были сомнения по поводу того, хватит ли концентрации биомассы. Однако на этот счет точных данных не нашел. Обычно, при правильном расчете первоначального бульона, гомункул вызревает полностью, когда жидкость становится прозрачной. А судя по тому, с какой скоростью все происходит, процесс закончится раньше трех суток. На всякий случай, заранее приготовил все, что может потребоваться для реанимации.
Время тянулось ужасающе медленно. Чтобы его скоротать, решил поближе познакомится с четырехрукими девками и привести их в более приятный, (если это возможно), вид.
Эта парочка активировалась иначе чем все остальные изделия семейства Бремер. Ключ фраза не подходила. Но Альбер оставил подсказки на колбах. Имена подобрал соответствующие, из комедий Шекспира, по своему обыкновению, Виола и Елена. Ладно хоть не Офелия и Дездемона. Ключом были названия на английском. «Конец — делу венец» и «Двенадцатая ночь». У каждой свой. Видимо, чтобы вносить правки не отрывая от работы сразу двоих. Порывшись в настройках, я восстановил их по умолчанию и активировал гомункулов. Когда они зашевелились в колбах, в груди у меня похолодело… Видок у бабищ был жуткий. Все в порезах и ссадинах. Перепачканные кровью и прочими продуктами жизнедеятельности. Запашок стойкий, как от протухшей сельди.
— На решетку, — приказал я. Гомункулы подчинились.
Выдав ведра с чистой водой и завалявшиеся в инвентаре щетки, дал им задание отмыть друг друга. Гомункулы вновь подчинились. Когда-то на этих дамочках была одежда и они выглядели опрятно. Но, с тех пор, как Альбер сбежал, с ними обращались без должного внимания, а когда жуткие девки в положенный срок залезли в свои капсулы и отказались снова включаться, про них вовсе забыли. Видимо поэтому Альянс не забрал их на Дарнал. Альбер наверняка заложил защитные механизмы.
В принципе, если опустить некоторые аспекты происходящего, смотреть на то, как две голые девчонки моют друг дружку, даже эротично. С задачей они справились быстро. На их телах и без недавних шрамов живого места не было. Похоже, обычно они зашивали себя сами. Швы ровные, до жути аккуратные. Подумав, я применил исцеление сначала на одну, потом на другую. Потом еще пару раз. Не так быстро как на людях, но оно сработало. Очевидно, что для создания своих подружек, Альбер использовал «высококачественные» материалы.
Я смотрел на них, они смотрели на меня. Глаза у гомункулов оказались разными. Один с привычным зрачком, а второй с узким. Голубой и зеленый. У обеих. Взгляд холодный, без чувств, но жутко пронзительный.
— Ты наш новый господин? — я чуть не обделался, когда одна из них заговорила.
— Где прежний? — спросила вторая. — Где господин Альбер?
— Он… погиб, — я сказал как есть, не успев подумать.
— Как именно?
— Солдаты Альянса, — осторожно приговорил я. — Я не сумел его спасти.
Гомункулы переглянулись, а я приготовился к худшему.
— Он отдал тетради тебе?
— Да.
— Где они?
— В Тарсисе, как и прежде, — опрос походил на блиц.
— Ты смог нас разбудить… — задумалась первая. — Ты знаешь его язык?
— Знаю. Вас зовут Елена и Виола. Мое имя — Патрик.
Они несколько секунд смотрели друг на друга, будто общаясь ментально. Потом последовал совсем неприятный вопрос:
— Зачем ты заставил нас освежевать живых? Разве это не запрещено?
— Запрещено! — я опустил глаза. — Но те, кого вы… препарировали, поступали так же, только с невинными. Это была казнь, с разрешения богини справедливости. Мы больше никогда не будем так делать.
— Ясно. Господин чего-то желает? — они замерли в ожидании.
— Нет. Просто хотел привести вас в порядок. Но не думал, что вы так…
— Разумны? — та, кто звалась Еленой, снисходительно улыбнулась. — Мы необычные гомункулы. Хотя в нас нет души, у нас есть свободная воля. Альбер так решил.