— Это действительно так, — болезненно поморщившись, подтвердила Шакуро. — Простолюдин есть простолюдин. Если ты хотя бы не сержант, старший смены или начальник цеха, то мало чем отличаешься от раба. И это унизительно…
— Если сейчас ничего не сделать, мы не победим Альянс. Мы даже не доберемся до поля боя. Лично я бы спланировал бунт, когда корабли будут готовы и загружены боеприпасами. Вы ведь не можете отслеживать магические сообщения?
Она отрицательно покачала головой.
— Как же нам следует поступить? Патрик, скажите, что у вас есть решение!
— Что нам мешает снабжать людей нормально? — подумав, спросил я.
— Ничего. Склады полны припасов, поставки регулярные. Есть небольшой дефицит воды, но для Анасиса это — норма. Вокруг пустоши.
— Это хорошо. Нужно в кротчайшие сроки пересмотреть отношения к рабочим и уставные отношения на судах, и в казармах. А еще следует пересмотреть работу тайной полиции. Прямо сейчас, если еще не поздно.
— Как? — оживилась Шакуро. — Ты только скажи!
— Поменять приоритеты.
— Патрик, я уже повторяла и повторю еще раз: действуйте! Все в ваших руках. Я лишь советник и мать принцессы. Поверьте, я всем сердцем хочу, чтобы Анасис процветал, как и его жители.
— Как хорошо, что я чувствую ложь… — проговорил я глядя ей в глаза. — В ваших словах нет и ее тени. Значит, руки мои свободны?
— Полностью! — подтвердила она.
Тем же вечером, буквально через два часа, Сурей выдала мне место проведения стачки. По странному совпадению, оно оказалось совсем близко от апартаментов Дорнея. Под заброшенной фабрикой, что стояла на той же улице. Какое-то гиблое место, не иначе.
Рабочие, солдаты и матросы, начали подтягиваться по одному. Кто-то делал вид, что идет по нужде, кто-то прикидывался пьяным. Иные держались в тени, тщательно скрывая свое присутствие. Переулков и закутков вокруг фабрики хватало, а пробраться незамеченным сквозь развалины труда не составляло. Если бы Сурей задалась такой целью раньше, то легко бы нашла всех зачинщиков. Их судьба сложилась бы незавидной…
Неистребимая кукла показала проход через крышу. Тот самый, через который пробиралась сама. Мы смогли спуститься в подвал незамеченными и спрятались за ветхой кирпичной перегородкой. Когда-то за ней стояло какое-то оборудование. Скорее всего вентиляционные короба. Я взял с собой Шакуро, а Натали и Бруно приказал быть наготове. Разумеется, сама Сурей тоже была где-то поблизости. Из просторного подвала было всего два выхода, не считая того, каким пришли мы. Двери тут не наблюдалось, но щели в кладке были такими, что пни ее — она и развалится.
Ждать пришлось долго. Революционеры собирались в течении двух часов. Мы стояли как раз за подиумом, на котором виднелись потертые столы. Лицом к залу, так сказать. Хранить молчание так долго было непросто. Благо народ негромко галдел, что облегчало задачу. Шакуро разволновалась и часто дышала. Я взял ее за руку. Мандраж имел место быть. А еще меня сильно смущала красная тряпка, в которую вцепился один из рабочих. Неужто на ней серп и молот?
Но нет, все оказалось куда прозаичнее. Всего лишь скатерть. Сразу перед началом собрания ее развернули и застелили столы. По центру алого полотнища красовался уже знакомый черный треугольник на белом фоне. Ай да Альянс… Я невольно усмехнулся.
Вскоре показался предводитель сего сборища в сопровождении одного солдата, рабочего и матроса. Еще была женщина. Позже стало понятно, что она представляет слуг Анасиса.
— Товарищи! — меня передернуло. — Доколе мы будем терпеть этот произвол? Доколе нас будут угнетать проклятые эксплуататоры и капиталисты⁈
Лидер подполья сделал паузу и зал взорвался сдержанными овациями. Еще бы, столько народу, могут услышать…
— Рабочим, солдатам и матросам пора объединиться! А теперь с нами еще и те, кто гнет спину в услужении у господ! Поприветствуем, товарищи!
Женщина смущенно раскланялась, ее одарили щедрыми аплодисментами.
Лица мужика я не видел, только лысину. Но одет он был в черный мундир, подозрительно напоминающий своим кроем форму офицеров вермахта. Когда он в пылу речи нацепил фуражку и вскинул руку, кожа моя покрылась гусиной кожей, а волосы встали дыбом. Чего он только не плел! Да так вдохновенно, заслушаться можно. Впрочем, он часто повторялся, чего собравшиеся, глядя горящими глазами, совсем не замечали.
Слова «Альянс — равно братство», звучали чаще всего. Через полчаса этого хорошо режиссированного бреда, я решил, что услышал все. Грамотно играя на чувствах притесняемых работяг, оратор призывал встать под знамена Альянса и совершить вооруженный переворот. Этого перца стоило взять живым. Прикинув варианты развития событий, я просто забрал его в инвентарь на самом пике вдохновенной речи.