Взаимоотношения, определяемые, как "хорошие друзья", подразумеваются взаимоотношениями навсегда. Вы ожидаете, что лицо, с которым вы таким образом связаны, прольет мед на вашу могилу, иначе вы почувствуете себя обманутым. Вы постоянно боретесь за сохранение вашей вечной прекрасной дружбы, что вносит громадное напряжение во взаимоотношения. Тем не менее, такова модель взаимоотношений, представленная теистической традицией, такой, как христианство или индуизм. Подобные взаимоотношения рассматриваются этой традицией, как поведение по предписаниям бога, или же как следование образцу вечной божественной любви.
Идея вечности понимается неверно в том смысле, что скорее глубинность выводят из вечности, а не вечность из глубинности, Мы склонны допускать, что нечто будет продолжаться всегда, и поэтому почитаем кусок заржавевшей проволоки, о которой мы знаем, что из нее делали заграждения в славное время Гражданской войны, скорее за его вечность, чем за глубину. В ироническом смысле такое утверждение действительно приобретает глубину в силу фундаментальной истины о преходящести всего существующего.
В обществах, находящихся под влиянием так называемых религий без бога-творца, как то буддизм и конфуцианство, по крайней мере на весьма усложненном уровне взаимоотношения являются более фактом правильного поведения и честности, чем следованием вечному божественному образцу. Ощущение вины здесь незначительно, но все же есть чувство порядочности или правильных действий. В таком человеческом контексте взаимоотношения, по-видимому, основываются на модели, восходящей к древним схемам обмена. В отношениях обмена было заключено нечто большее, чем борьба за денежные единицы. Чтобы получить взамен некую ценность, нужно было отдать ценность. При всем этом почитаемый образец играет определенную роль.
Взгляд, основанный на ощущении смертности
Вечность или почитаемый образец вызывают недоверие и сомнение. И поэтому у человека появляется ощущение, что правильный или неправильный ход взаимоотношений не зависит от его воли. Возникает предположение о неизбежном хаосе или смерти. Опасаясь этого не зависящего от нас спонтанного развития отношений, человек пытается игнорировать свои реальные эмоции и свою свободную волю. Сильные люди делают это полуосознанно, развивая у себя ощущение призванности или догматичности во взаимоотношениях, слабые — руководствуются при этом вывертами своего подсознания.
В целом стратегия сильного типа в создании "идеальных" отношений менее успешна, чем стратегия слабого типа. Первая может быть успешна лишь при условии постоянного перевода ее алогичных в основе положений в логически достоверные для друга или партнера. И тогда достигается постоянное сохранение этого величественного здания. Более слабый, но проявляющий большую терпимость тип, никогда не противостоит партнеру по глобальным вопросам. Вместо этого он или она вкладывают ощущение смерти или хаоса в тысячу пустяков: партнер, например, забывает закрыть кетчуп или неправильно выжимает пасту из тюбика; вина партнера и заключается в этих пустяках.
Несмотря на философские и религиозные убеждения, существует ощущение постоянной угрозы смерти; и взаимоотношения обречены. Безразлично, сильны вы или слабы, вы пойманы в ловушку отсутствия выбора, поскольку реальная ситуация постоянно создает мешанину, которую нужно пережить.
Исчезновение всего. Взгляд через осознание тождества жизни и смерти
Придавать большое значение смерти равносильно смерти. Это то же самое, как если человек при резке лука обращает больше внимания на нож, чем на процесс резки. Так можно и пальцы себе отрубить. Если человек начинает это осознавать, у него возникает пугающее чувство беспомощности. Не помогают ни мировоззрение, ни подход, так как они не более чем шелуха. И теистическая вера в вечность, и человеческое представление о правильном поведении и достоинстве — все это не более чем условная игра, оторванная от реальной ситуации. Пословицы относительно взаимоотношений, такие как "терпение — лучшая добродетель" или "лучше смерть, чем позор", не только суть производные от условности, но и сами чистейшей воды условности.
Прежнее представление о взаимоотношениях неизбежно должно отпасть. Вместе с осознанием того, что жизнь есть выражение смерти, а смерть — выражение жизни, что непрерывность не может существовать без прерывности, отпадает всякая необходимость далее цепляться за одно и страшиться другого. Основы для силы или слабости больше не существует и становится очевидным, что любое отношение есть отсутствие какой бы то ни было точки зрения.