– Тогда присаживайтесь, – пригласил Рогожкин, отодвигая от журнального столика табурет. – Бумага и ручка справа от вас. Пишите.
Я аккуратно спрятала сумку под табурет и неловко скрючилась на жесткой сидушке. Белый лист офисной бумаги формата А4 наводил на мысли о заявлениях, справках или древних рефератах от руки, которые я писала в школе. Отчаянно не хватало разлинованного картона, чтобы строчки текста не прыгали нервно по листу. Ручку я грызть не стала, но глупый вопрос задала:
– А что писать?
– Все писать, – ласково ответил безопасник, – и желательно с самого начала. Предвосхищая остроту уточню: дата вашего рождения и номер роддома не интересны. Начните с того момента, когда появились в оперзале ТКФБ.
Сочинение по литературе писать легче. На крайний случай записку понравившемуся мальчику. Здесь же я споткнулась на первом предложении. «Утром, придя в банк». Придя или прийдя? Черт, я так и не придумала, как отмазать Индиса! Да и детали уже забыла. Кто из операционисток подрезал у Конта папку, а кто потом спрятал её в стол?
Рассказ вышел корявый. За орфографией и пунктуацией я не следила, зато почерк выглядел аккуратно, но мой труд все равно пошел псу под хвост. Рогожкин задумчиво пожевал нижнюю губу, бегло пробежал взглядом по строчкам и отодвинул от себя объяснительную.
– Все верно, Наталья Игоревна, за исключением одной маленькой детали. По камерам в оперзале четко видно, что в момент пропажи папки вы стояли возле кулера спиной к столам операционисток и могли видеть, как она попала в ящик стола, только имея глаза на затылке. У вас они есть? Признавайтесь. Под волосами прячете?
Добродушная улыбка безопасника вдруг стала ядовито-ехидной, а я вспотела уже всерьез. Твою мать, что теперь рассказывать? Долбаные камеры! Да, у меня есть пара дополнительных призрачных глаз Индиса, но лучше уволиться по статье, чем загреметь в дурку!
– Я оглядывалась, – неуверенно ответила я, – у меня хорошее боковое зрение.
– Чушь, – фыркнул Рогожкин, – вы прищурились, когда зашли в мой кабинет. Так делают близорукие люди, забыв дома линзы или очки. Оперзал у нас большой. Вы бы не увидели мимолетного движения операционистки с вашего места. Тем более, когда она опустила руку, папку от вас банально загородил стол. Ящиков три. Вы безошибочно открыли нужный с первой попытки. Такой везучести просто не бывает. Вы заранее знали, что папку якобы случайно потеряют. Знали, не отрицайте. А теперь главный вопрос: «Для чего вам это нужно?»
Безопасник закончил свою пламенную речь ледяным тоном, а мне еще никогда не было так страшно. Вляпалась, по самые уши. Теперь мне пришьют промышленный шпионаж в пользу банка-конкурента с попыткой втереться в доверие к члену правления. Поэтому Конт сидел здесь? Уж не его ли паранойя сочинила такую дичь? Хотя Рогожкин мог и сам придумать. Подозревать всех и во всем – его прямая обязанность.
– Вы с ума сошли? – промямлила я и вдохнула поглубже, чтобы голос окреп. – Я увидела, как папку спрятали в стол, и решила её вернуть. Все. Точка.
Рогожкин склонился надо мной, как хищник перед прыжком. Показалось, даже глаза блеснули. Сейчас плотоядно облизнется и проглотит меня быстрее, чем волк всех семерых козлят.
– Это – ложь, Наталья Игоревна. Я могу отвести вас к офтальмологу за справкой об остроте зрения, провести следственный эксперимент или выпытать правду у операционистки, но давайте сэкономим моё и ваше время. С кем вы состоите в сговоре, и с какой целью сымитировали пропажу документов?
Черт, вцепился, как клещ! Меня колотило крупной дрожью, которую было невозможно скрыть. И дух, как назло, затихорился в дальних уголках разума, не собираясь помогать. Тоже мне друг. Бросил одну на съедение банковским акулам и совесть его не глодала. Гад призрачный!
«И вовсе нет! – взвился Индис. – Чем я тебе помогу? Я тоже не знаю, что делать!»
Я громко фыркнула и врезала кулаком по столу, забыв, что банкиры моего собеседника не видят. Рогожкин, конечно, отнес реакцию к своему вопросу и придвинулся еще ближе, заслоняя головой свет люстры на потолке. Теперь или бросаться в атаку или уходить в глухую оборону. К сожалению, бурлящий в крови адреналин исключал второй вариант, хоть он и казался более разумным.
– Хватит ломать комедию, – прошипела я. – Вам заняться нечем? Да хоть запроверяйтесь, я чиста аки слеза младенца! Дайте встать! Отойдите! Сергей Геннадьевич, почему вы молчите?