«Опять воспитываешь?»
«Да иди ты! Просто забочусь, – зло пыхтел дух. – Уже всё? Нельзя?»
«Можно, но расскажи, почему ты поменял мнение. Во-первых, мне интересно, а, во-вторых, хотя бы попробую догадаться, почему ситуация не сыграла, как ключевая точка».
«Я испугался за тебя. Без лишних мыслей, просчета ходов и забот о судьбе Конта. Ты полезла напролом, как танк на бруствер. Именно так пулю и получают. Вот я и вмешался. А Вальшевского сдал уже просто для того, чтобы вся история с рейдерским захватом закончилась. Оставлять такого врага в тылу – верх глупости. Пожелай он мстить, не факт, что я успел бы тебя спасти. И дело не в том, что тогда бы моя призрачная недожизнь закончилась. Ты дорога мне, Наташа. Чего бы там себе не придумала после рассеченной брови».
Честно, логично, но помогло мало. Перелома в отношении к Конту не случилось. Дух вообще внутренне не изменился, разве что его забота из разрушительной снова стала созидательной.
Стоп, а может в этом дело?
«Ты помнишь, что случилось с Констанс? От чего она умерла?»
Он явно не хотел рассказывать, я чувствовала, как нервничает, будто кошка царапает по солнечному сплетению.
«Настолько все плохо?»
«Да. Я не помнил до тех пор, пока шаман не взял в руки бубен. Лучше бы шарлатаном оказался. Схватил меня за шкирку и потащил туда, где все прошлые воплощения можно увидеть, как киноленту, разложенную на столе. Кадры четко идут друг за другом, но существуют одновременно. Наверное, так выглядит четвертое измерение, не знаю, я не силен в теории и никогда не стремился разбираться в том, чего не понимаю. Просто взглянул на наши с Констанс жизни и вспомнил.
Тогда целомудрие для женщины значило больше, чем сейчас. Его хранили, как великую драгоценность, и отдавали только мужу после брачных клятв. Констанс была дочерью влиятельного человека. Отец долго выбирал ей женихов и, наконец, остановился на Жозе. Я не помню имя, с потолка взял. Пусть будет Жозе. Но любила она меня. Ты ведь знаешь, что мы с ней связаны и встречаемся в каждом воплощении?»
«Изга рассказывал. Я знаю».
«Хорошо. Не мог я допустить, чтобы её отдали другому. Нутром чувствовал, что моя и только моя. С Жозе пытался договориться, отцу поклоны бил – бесполезно. Никогда знатные не породнятся с безродными. Отец Констанс пообещал убить меня, если я еще раз появлюсь на пороге дома. Тогда я задумал побег. Писал Констанс письма, уговаривая спустится ко мне из окна в назначенный час. Расписывал, как мы будем счастливы. Да, придется жить бедно, но зато вместе».
У истории плохой финал. Настолько, что Индис мучился даже после смерти. Вариантов много, но первым на ум пришел самый простой:
«Вас поймали?»
«Нет, она отказалась, – тихо ответил дух. – Написала, что покорна воле отца, помнит о долге пред страной и выйдет замуж даже без любви. Таково её предназначение. Она ошибалась. Я кричал это и бил кулаками в стену, а потом порвал письмо. Не достанется она Жозе, моей будет. Пробрался ночью к её дому и позвал, чтобы спустилась попрощаться. Обманул, что принял её решение. Отпущу к другому, но хочу в последний раз поговорить. Она согласилась. Добрая, порядочная, влюбленная в меня девушка. Полетела, как мотылек на свет, а я мешок ей на голову одел и в повозку затолкал. Моя, только моя. Никакой Жозе к ней не прикоснется, если невинность потеряет. Откажется от свадьбы и отец будет вынужден отдать Констанс мне».
Индис говорил, с трудом выталкивая слова. Спазмы в груди накатывали волнами. Я замерзла и стучала зубами. Ошибся Изга, что дух перестанет на меня действовать. Собственные эмоции никто не отменял.
«Силой её взял, – простонал Индис. – Прямо в повозке, не снимая мешка с головы. Она кричала, что отец убьет. Не вынесет позора для семьи. Уж лучше мертвая дочь, чем порченная невеста, отвергнутая женихом. Я не верил ей, не слушал, да и остановиться уже не мог. Потом ужаснулся тому, что сделал. Убеждал её, что если боится, то лучше признаться прямо сейчас. Отец откажется от свадьбы, не объясняя причин. Это меньший позор, чем порченая невеста. Она пообещала, что так и поступит. Вышла из повозки и больше я её не видел. Утром Констанс утопилась в пруду».
Мне плохо стало. Вкус шоколадных конфет казался омерзительным. Твердила себе, что нельзя судить, но как удержаться?
«Ты урод, Индис. Эгоистичный, невменяемый ублюдок».
В наше циничное время сказали бы: «Ну что такого? Переспали и ладно, к чему трагедия? Констанс сама во всем виновата. Куда поперлась на ночь глядя? Знала, что Фредерико рассержен и зол. Еще и утопилась, дура».
Никому бы в голову не пришло даже представить, как она себя чувствовала. Самый близкий и любимый человек оказался чудовищем. Уничтожил её жизнь, разрушил до основания. Я поняла, почему Констанс лишили следующего воплощения. Самоубийство считается страшным грехом не просто так. Но наказали не только её, но и настоящего виновника. Какого искупления от него хотели? Что он должен был сделать?