— Надеюсь, ты наставила их на путь истинный, — высказался Джонни по этому поводу. — Большая часть скинов не интересуется политикой вообще. Скорее, мы ценим в нашем движении ощущение собственной ценности, правильную одежду и веселую компанию. Как любой нормальный скин, я ненавижу идиотов-наци так же страстно, как и ублюдков-марксистов! Я патриот Британии, а не болванчик от политики!
— В конце концов, — продолжила рассказ Атима, — несложно было убедить предков, что ты обычный парень, наделённый сверхчеловеческой харизмой. Всё-таки без твоей помощи я бы никогда не вырвалась из круга «Марксист Таймс» и их техник контроля над мозгом. На самом деле мои мама с папой благодарны тебе, потому что знают, без твоего вмешательства я бы никогда не вернулась к ним. Когда я призналась маме, что безумно тебя люблю, она пошла к отцу, и он предлагает всё устроить, если дело дойдёт до свадьбы!
— Я, в общем-то, не против, — признался Ходжес.
— О, Джонни! — воскликнула Шиазан, обвив руками шею скинхеда. — Ты женишься на мне?
— Да, — робко ответил бутбой, — я хочу жениться на тебе. Боже, через пару недель мне исполнится двадцать четыре, пора уже остепениться, завести семью. Но хуй знает, что у меня будет с работой, у меня нет ни диплома, ни квалификации, я бросил школу в шестнадцать, вместо того, чтобы пойти в колледж, как ты.
— По этому поводу не переживай, — сказала Атима, прежде чем клюнуть скинхеда в щёчку. — Мой дядя как раз купил магазин на Карнаби-Стрит и говорит, что мы можем вместе им управлять. У него уже есть одна точка, торгующая хэви-метал атрибутикой, и он будет рад, если ты займешься новым магазином, потому что там будет одежда для скинхедов и модов. Более того, над ним есть квартира, и мой дядя говорит, что ты можешь жить там, если согласишься работать у него!
— Отлично! — воскликнул Ходжес. — Всё, о чём я мечтал, W1-адрес, интересная работа и прекрасная жена! Пошли, договоримся обо всём с твоей семьёй!
— Не торопись! — чирикнула Шиазан. — У меня есть ключи от квартиры, думаю, сперва надо пойти посмотреть на неё! Там нет мебели, но в одной комнате лежит матрас, и мы сможем придумать, чем бы на нём заняться!
— Ты станешь идеальной женой! — громыхнул Джонни. — Допивай! Я не трахался уже целую вечность!
Карен Элиот обедала с Амандой Дебден-Филипс в баре «Уимпи» на Беруик-Стрит. Эту британскую сеть фаст-фуда на заре девяностых скупил «Бургер Кинг», но с тех пор, как он начал работать по системе франшизы, многие заведения откололись и вернули себе старое имя. Для Элиот визит в «Уимпи» был поводом предаться ностальгии, потому что в юности она провела немало часов, тусуясь в бургер-барах. Дебден-Филипс впервые ела в «Уимпи», так что арт-администра-торша решила считать это новым опытом, хотя еда ничем не отличалась от той, что предлагают другие точки фаст-фуда, куда она ходила по наущению Карен.
— Не знаю, как тебе удаётся столько есть и сохранять такую фигуру! — восхищённо проворковала Аманда, когда Элиот зарылась в тарелку. — Молочные коктейли, которые ты так смачно поглощаешь, должны ужасно толстить!
— Рассказать секрет? — прошептала Карен.
— Да, да! — принялась молить Дебден-Филипс.
— Что я делаю, — прикололась Элиот, — иду в туалет и выблёвываю всё съеденное!
— Ты серьёзно? — спросила арт-администраторша.
— Нет, — призналась Карен, — но я считаю, что расстройство питания является феноменом в стиле Нео-истов, оно представляет одновременное торжество и критику культуры потребления. Кстати, от него же страдали лучшие панки и рэпперы, все, от «Х-Ray Spex» и «Sigue Sigue Sputnik»1 до «Fat Boys». Наверно, наркотическое безумие рейв-сцены ранних девяностых является образцом этой шизофренической реакции на всё постмодернистское, хотя поздняя субкультура была столь великолепно хаотичной, что любая попытка её обобщить казалась пародией!
— Забудь ты про этот поп-мусор! — чирикнула Аманда. — Молодёжную культуру убедительно обошёл Нео-изм! Посмотри в газеты, они страница за страницей пишут о бунте в Попларе. Запланирована куча телепередач, и значит, никто не будет сомневаться, что авангард вернулся в мейнстрим!
— Мне казалось, я уже говорила, — возразила Элиот, — что мейнстрима больше не существует. В среде теоретиков постмодернизма, начиная с Лиотара, уже стало клише, что мы живём в мире расширяющихся границ!
— Всё это здорово, — хрюкнула Дебден-Филипс, — но люди редко читают теоретические книги. На самом деле, даже те, кто выучил пару крылатых фраз из обзоров на эти книги, и то представляют крошечное меньшинство среди любителей искусства. Надо брать в расчёт коллекционеров с большими деньгами! Яйцеголовые студенты могут писать кипятком от француз-