Гвен неожиданно стало холодно, и её тело покрылось гусиной кожей. Она подняла взгляд и увидела проём в стене тоннеля слева. Свет на земле начал колебаться, только в проёме арки; глубокий фиолетовый свет. Очарованная этим, она вошла.
Внутри оказалось огромное открытое пространство, где стены были покрыты листами стекла, оказавшимися частями наполненных водой резервуаров. В помещении было темно, и даже скудный фиолетовый свет, сочившийся из сосудов с водой, казался лишь слабой вариацией тьмы. Гвен выждала несколько мгновений, пока её глаза не привыкли к темноте, и пошла к центру комнаты, чтобы поближе взглянуть на резервуары.
Они были полны кошмаров.
Существа, находившиеся в резервуарах, были рыбами, но не такими, каких человеку хотелось бы видеть у себя на тарелке. Некоторые из них были прозрачными, и сквозь их кожу можно было рассмотреть органы и кости. Другие были покрыты чем-то вроде чёрной брони или пятнистой серой плотью, которая выглядела нездоровой, мёртвой. У них у всех были слишком большие рты по сравнению с их телами, или слишком большие для их голов глаза, или у них вообще не было глаз. В одном из аквариумов было гнездо медленно корчащихся мясистых червей толщиной с её ногу, ярко-красного цвета, с отверстиями на концах, которые были похожи скорее не на рты, а на зияющие дыры в их плоти.
Эти полумёртвые, плавающие в своих резервуарах существа были похожи на сделанные Богом грубые эскизы того, чем он позднее собирался населить океаны.
— Откуда, чёрт возьми, в этой вселенной могли появиться эти чудовища? — выдохнула она.
— Из Тихого океана, — донёсшийся сзади голос Джека заставил её подпрыгнуть. — Из Атлантического океана. Из Индийского океана. По большому счёту, из любого океана на этой планете.
— Но… но я думала, они проникли через Разлом, как и всё остальное, с чем мы имеем дело. Такие существа не продаются в супермаркетах.
— Они живут слишком глубоко. В океанских впадинах огромное давление. Оно могло бы превратить пенопластовый кофейный стаканчик в кусок материала размером с мелкую монету. Если бы кто-нибудь мог рыбачить так глубоко – что невозможно – и мог вытащить одну из этих рыб на поверхность – что, я подчёркиваю, невозможно – эти существа просто взорвались бы. Разница между давлением в их телах и атмосферным давлением вокруг них была бы слишком сильной, чтобы их кожа могла это выдержать.
— Но почему они здесь, в Хабе? Для чего?
— Не знаю, — признался Джек. — Когда я пришёл, они уже были здесь. Чей-то небольшой аквариум с необычными рыбками. Думаю, кто бы ни поместил их сюда, он пытался доказать, что в океанах на Земле есть более странные существа, чем те, что проникают через Разлом. Они могли бы просто написать записку: я бы понял. Если хочешь знать моё мнение, это своего рода излишество.
— Кто их кормит? Кто о них заботится?
— Я думаю, Йанто. Или это автоматизировано. Настоящая загадка в том, как в этих аквариумах поддерживается давление и температура океанских глубин, и полагаю, что эта технология – что-то проникшее через Разлом. Сейчас на Земле мы не смогли бы сделать такие резервуары. — Она скорее услышала, чем увидела, как он пожал плечами. — Эй, а может быть, весь этот аквариум – какое-то инопланетное устройство, конфискованное Торчвудом, а рыбы просто к нему прилагались. — Он на мгновение замолчал, а потом тихо продолжил. — Ты взяла тот инопланетный прибор, который мы обнаружили в ночном клубе, правда? Ты унесла его из Торчвуда.
Рис посмотрел в зеркало, и ему не понравилось то, что он увидел.
Он был бледным и измученным от недостатка сна, и под глазами у него красовались тёмные круги. Волосы казались грязными. Бóльшую часть ночи он провёл без сна; он несчётное количество раз он был готов встать с кровати, чтобы пойти и поговорить с Гвен в гостиной, но постоянно в последний момент передумывал, будучи не в состоянии найти правильные слова. Каждый раз, когда в квартире раздавался скрип, он думал, что это Гвен возвращается в кровать, но он всегда ошибался. Он уже позвонил на работу и сказал, что заболел, но болезнь не была связана с его телом – у него болела душа.
Он чуть не набросился на Гвен с кулаками, чуть не ударил её по лицу. По её прекрасному, восхитительному лицу. И это спустя несколько мгновений после лучшего за всю их совместную жизнь секса. Он и понятия не имел, что способен к подобному насилию, но гнев просто овладел им, взявшись буквально ниоткуда и превратившись в гормональный шторм, который прогонял любые разумные мысли. Конечно, ему приходилось драться – ссоры возле пабов, когда какие-нибудь пьяные молокососы выкрикивали оскорбления, драки на футбольном поле после сомнительных блокировок, один запоминающийся случай, когда он задал хорошую трёпку потенциальному грабителю-наркоману в переулке, куда он зашёл помочиться – но он никогда не считал себя драчуном. Его никогда не охватывало горячее желание увидеть кровь, разбить кому-нибудь лицо. Ни разу – до прошлой ночи.