– Вам ведь известно, как появился этот город? – спросил д’Оливейра.
– Нет… но вы… сейчас… расскажете мне… как пить дать.
– Все началось с геологов, вскоре после беспорядков. – Он немного скорректировал наше положение и изменил угол атаки, так что мы теперь неслись почти вниз головой. – Они искали окаменелости в горных породах. Восьми километров отвесной стены им было мало, поэтому они углубили основание каньона еще на два-три километра, затем покрыли всю вертикальную плоскость строительными лесами. Понаставили прямо на лесах камералки и жилые модули, чтобы не тратить время, мотаясь вверх и вниз.
Громада здания пронеслась мимо так близко, что его можно было потрогать – во всяком случае, так казалось, – а затем мы полетели вдоль шершавой скалы, из которой кое-где торчали редкие постройки.
– И вот наконец обнаружились останки древних ленивцев, здесь, на Марсе, но в другом месте. Геологи никак не хотели этого пропустить и сорвались с места, побросав все оборудование, только пятки сверкали. – Стараниями д’Оливейры мы обогнули похожий на палец скальный выступ, который иначе проткнул бы нас насквозь. – Когда они вернулись, строительные леса уже были незаконно захвачены. В основном молодежью, скалолазами и бейсджамперами, охочими до новых ощущений. Потом кто-то открыл здесь бар, и не успел никто и глазом моргнуть, как место стало центровым. – Последнее слово он произнес с изрядным отвращением. – Но полагаю, для туристов это не так уж плохо.
– Джим, кажется, ничего не имеет против?
– Нет, но он – не я. Я тоже ничего не имею против того, что мы прибыли сюда, и против того, что люди потянулись за нами. Но разве их должно быть так много?
– Вы ведь не можете нормировать жизнь планеты.
– Я и не хочу. Но когда-то добраться сюда было трудно. Месяцы пути в стесненных условиях. Сколько времени заняло это путешествие у вас, мисс Клэй?
– Пять дней на «Гайавате». – Говорить теперь стало легче: то, что еще несколько секунд назад было ужасом, переродилось в нечто сродни удовольствию. – И я не сказала бы, что условия там стесненные. Можно поспорить насчет декора прогулочной палубы, но если не считать этого…
– Я знаю. Видел припаркованные вокруг Марса туристские лайнеры, сверкающие огнями в ночном небе.
– Но если бы вы не прилетели на Марс, мы никогда бы не обнаружили окаменелых ленивцев, Мануэл. А ведь именно эти фоссилии подсказали, как добираться с Земли на Марс за пять дней. Нельзя же получить и то и другое.
– Я понимаю. И я очарован ленивцами, как никто другой. Просто… неужели обязательно узнавать так много и так скоро?
– Ну, лучше бы вам к этому привыкнуть. Поговаривают, между прочим, о строительстве звездного корабля, который будет лететь гораздо быстрее, чем мы можем себе представить.
Поверхность скалы сделалась теперь более гладкой – на самом деле было трудно оценить скорость падения, – и огоньки на дне каньона больше не казались бесконечно далекими.
– Да, я слышал об этом. Иногда мне даже кажется, что я бы с удовольствием…
– Что, Мануэл?
– Держитесь. Похоже, нам пора тормозить.
Существовало всего два традиционных способа затормозить в большом прыжке: один, менее профессиональный, заключался в том, чтобы шлепнуться о поверхность. Другой, более сложный, основывался на том факте, что нижняя часть стены каньона слегка отклонялась от вертикали. Суть была в том, чтобы падать, пока не начнешь скрести по стене под ничтожно малым углом скольжения, а затем использовать трение для уменьшения скорости. Еще ниже стена загибалась, переходя в дно каньона, и, если сделать все правильно, вы попросту катились по ней и останавливались сами, без значительных травм. Звучало просто, однако на деле все было – как сказал мне д’Оливейра – не просто. Главная проблема состояла в том, что люди обычно боялись оставаться слишком близко к стремительно проносящейся мимо стене, когда она становилась гладкой. Не стоит их за это винить: тут нужны железные нервы и точное знание того, когда можно безопасно упасть. Но если держаться слишком далеко от стены каньона, оттягивая момент встречи с нею, получишь не легкий поцелуй, а хорошее столкновение на высокой скорости под неправильным углом.
Зато, уверил меня д’Оливейра, пока дайверы держатся на расстоянии, вид оттуда лучше.
Он деликатно подвел нас к встрече со стеной, и мы понеслись головой вниз. А затем он использовал в качестве тормоза подкладку пятнадцатисантиметровой толщины на передней части своего костюма; и мы покатили, словно на санках, по почти вертикальному склону. Нижняя часть стены была гладкой – тысячи дайверов до нас отполировали ее до идеального зеркала.