Легенда есть легенда. Генетического разнообразия тринадцати человек не хватило бы заселить целую планету, да и в любом случае исследования показали, что первые люди на Гаоне, чьи потомки ныне расселились по Лисире и Аненгу, происходили в общем из того же народа, какой впоследствии заселил большую часть Герентата. Предки мореходов прибыли несколькими тысячами лет позже, их происхождение неясно.
Но первоколонисты либо знали о Крадучке еще до прибытия, либо сконструировали ее сами. Последнее кажется крайне маловероятным.
Герентатские исследователи наткнулись на Гаон уже после того, как экспансионистский импульс у них выдохся, так что единственная угроза от них представлена была горсткой туристов — задохликов без масок.
Но Радх — дело другое. На Гаоне все, от грудного ребенка до старейшей лисирской матриархини в палатке на краю пустынь, верили, что Анаандер Мианаай, верховный правитель Радха, положил завистливое око на Гаон и строит планы его покорения.
К счастью, корабли и неистощимые армии Радха, покорившие тысячи миров и станций, не сумели преодолеть Крадучку. Лишь она стояла между Гаоном и радхаайцами. Гаонцы были уверены, что шпионы регулярно зондируют этот бастион, и хитроумные радхаайцы постоянно измышляют, как бы найти в нем лазейку.
И тщетно указывали холодные головы, что миры Герентата — цель куда крупней и заманчивей, а польза от преодоления Крадучки обесценивается колоссальным риском задачи, что в размахе своих амбиций радхаайцы вряд ли заметят это единственный, маленький, в общем-то отсталый мир. Люди Гаона знали, что эти аргументы — обманка. Верховный правитель Радха вознамерился подчинить себе Гаон. Ну, или так считали жители Гаона.
Дежурила третья стража, охраняя пилотскую рубку и патрулируя коридоры «Драгоценности Афат». Первая стража спала. Вторая закончила ужинать, на их столике стояли чашки чая и лежали остатки хлебной буханки. Инаракхат Кельс наклонился вперед, уперев локти в столик. Нинан и Трис, его товарищи по второй страже, облокотились на переборку.
— Шпионка! — протянул Нинан, стараясь не выдать зависти. — Ну, значит, нам следующая попадется.
Он дружески опер локоть на столик рядом с Кельсом.
— Но как возможно, — указал Трис, — что их попытки так очевидны, при всем богатстве и могуществе радхаайцев?
— Они от природы извращенцы.
Нинан взял чашку и уставился в нее.
— Так считается, — сказал Кельс. — В любом случае Анаандеру Мианаай придется найти дорогу в обход Крадучки.
Трис усмехнулся: зубы сверкнули из-под полумаски, закрывавшей верхнюю часть лица.
— А другие? За кем стоит присматривать, пока этого не случилось?
— За Хис Сулькой, — сказал Кельс и подался назад: присутствие Нинана стесняло его. Гаонийскую женщину-коммерсанта те знали по предыдущим рейсам.
— И за несколькими другими. — Он подумал об Авте Эмнисе. — Все как обычно. Турист из Преподобия. — Нинан и Трис с отвращением фыркнули. — Паломница из фаунтийского клана. Молодой человек из Герентата.
— Очередной турист, — простонал Нинан.
— Нет! — едва сдерживал смех Трис. — Я с ним говорил. Он ищет свою гаонскую бабушку!
Нинан рассмеялся.
— Найдет какую-нибудь беглянку или шлюху в своей генеалогии, ну и чего ради?
— Кем бы она ни была, — одернул его Кельс, — у ее внука время и деньги удовлетворить свое любопытство.
Нинан покачал головой в знак несогласия.
— Он рассчитывает найти матриархиню древнего благородного рода, которая признает его за родственника.
Трис кивнул.
— Повесит на стенку безвкусную дорогущую маску и станет распинаться перед соседями о своих экзотических корнях аристократа.
— А что, если он и вправду аристократ по крови? — спросил Кельс. Он знал то, что другим двум было неведомо. Род Гхем был среди самых древних и почетных. Он подался вперед и налил себе еще чаю.
— А это неважно, — сказал Нинан. — Ни один род не обрадуется появлению нахала без маски.
Глаза Кельса под маской сузились.
— Едва ли уместно его винить за обычаи его народа, — заметил он самым что ни на есть ровным тоном.
Нинан обернулся и взглянул на него внимательней.
— Несомненно.
— Длинный был денек, — примирительно сказал Трис. — Инаракхат весь день возился с пассажирами. Но теперь можем отдохнуть, по крайней мере до завтра.