И зашевелят отрубленными хвостами своими иллюзии ваши, и захотят они создать своё новое царство в сердцах ваших.
Скажут они вам: "Ты теперь сильный, отчего же не потакаешь ты страхам людским нами, если любишь ты их? Ведь главное – радость, так порадуй же детей сих, скажи им, что ничего они не боятся и всё правильно делают!".
Теперь же должны вы молчать, ибо всякая иллюзия сама в себе ошибочна, так позвольте же ей сломаться самой в себе.
Помните о самих Себе в молчании своём, помните! Не предавайте самих Себя, не предавайте! Пусть идёт от вас Свет, пусть будет улыбка на устах ваших!
И если сделаете вы, как говорю вам, то придут на Свет ваш Другие, ибо Свет – Един! Когда же придут Они, то будет Танец, Танец, имя которому – Жизнь!
Знайте же, что всё уже умерло и нечего терять вам, но всё ещё может родиться, а родившись от Света, не будет оно плакать.
Так не плачьте же, ибо не со слезами надлежит вам ждать родов, но с улыбкой!
От слезы родится страдание, от улыбки – радость. Довольно же слёз, ибо радости вдоволь! Всё заключено в слове "Довольно!" – и "Да!", и "Нет!" заключено в нём. Как вы поступите с ним? Вы поступите.
А теперь идите, я говорю вам: "Да!"».
Просохли слёзы на десятках глаз, что смотрели всё это время за моими губами. Губы улыбались глазам, глаза улыбались губам. Все встали со своих мест и стали выходить из зала в полном молчании.
– А завтра будет? – спросил меня кто-то, остановившись в дверях и указывая на пустые кресла.
– А завтра будет после рассвета, а теперь ещё только полдень! – рассмеялся я в ответ.
Зар сидел напротив меня, а я смотрел на него, и чувства боролись во мне. Речь моя – игра, как и всякая речь. А как же моя жизнь?
НА ГОРЕ ЕЛЕОНСКОЙ
Мы вышли из клиники.
– Зар, что-то не так, – задумчиво сказал я.
– Снег, – помедлив, ответил мне Заратустра.
– Зачем въезжать в город на белой ослице, чтобы выйти из него под крестом? – мой вопрос не был адресован.
– Первый снег. Скоро зима, – прошептал Заратустра.
– От слов веет холодом эпитафий, – ответил я.
– Зима поселилась в доме человека.
– Что напишут на могиле моей?
– «Никогда не рождался, никогда не умирал».
– «Пришёл ниоткуда, ушёл в никуда».
– Слова...
– Знаки...
– Вешки и метки...
– Карта?
– Ходули.
«Да, да! "Ходули!"», – так сказал Зар о словах.
Слова – ходули: велики шаги, да неуверенны. Кто ж идёт в снежные горы, прихватив с собою ходули?
Слова означивают: подобно зимнему небу со снежной бородой, раскидывают они белый покров над миром и скрывают жизнь под своим покрывалом.
Неправда, не создают слова новой реальности, они только скрывают, подобные витиеватому узору на замёрзшем от стужи стекле. Узор этот красив, но окно превращает он в стену.
Слова убивают живое подобно леденящему холоду. Среди ледников живёт человек, страдая от холода, но даже окоченевший, не перестаёт он перебирать ледяные игрушки. Что он ищет? Что он может найти?
Слова – первый и последний миф человечества, бессильный открывать, он призван объяснить. Имя заменяет сущность. Имя делает сущность разменной монетой. Такова цена кумира этого.
Слова прозрачны, как холод прозрачен, но создают они туман. Ибо всегда говорят они больше, чем есть, и меньше, чем должны сказать.
Слово – нечто, чего всегда много и всегда недостаёт. Слово – великий мистификатор, а потому не прозрачно оно, но призрачно.
Слово – лжезагадка. Кажется нам, что скрыт в слове смысл, ибо привыкли мы искать в глубине, а лёд имеет объём, но не имеет он содержания другого, кроме самого себя. Что ж искать в глубине его, если снаружи таков он, как и внутри?
Речённое не есть ложь, как говорят, оно то только, что говорится, не более того и не менее. Кто будет требовать ото льда большего, чем просто быть льдом? А то, что лёд не жидкость и не пар, понятно без слов.
Не лжёт нам слово, но мы лжём верой своей в него. Оно же, вёрткое, подобное позёмке, как быстро меняет оно своё положение! И коли нет для нас Жизни, и коли слово для нас и есть жизнь, то как же не обмануться нам, доверившись флюгеру этому! Не там ищем мы правды, где следовало бы искать, да и не в правде соль, а в Жизни, но Её-то, единственную, и обменяли мы на множество слов красочных, да пустых, как матрёшки!
Думают многие, что слово – это весы, но не весы слово, а грузы! Вот почему думаю я, что продажны слова, ибо всегда можно положить больше их на чашу желанную.