— Можешь пошевелить пальцами?
Таш пошевелила.
— Онемение чувствуешь?
— Нет, — покачала головой Таш.
Грейс села, удовлетворенная результатом. Ее племяннице крупно повезло, что из-за опухоли не пострадали ни нервные окончания, ни сосуды стопы. Через несколько дней сделают еще один рентген, как только опухоль начнет спадать, а потом наложат гипс.
Несколько минут Грейс и Таш сидели в полной тишине. Грейс по очереди перебрала в голове и тут же отметала различные варианты разговора о прошлой ночи. Глаза девочки были закрыты. Они должны все обсудить. Уж лучше здесь и сейчас, по свежим следам, а не дома в присутствии Бенджи.
— Прости меня.
Слова, которые Таш произнесла почти шепотом, заставили Грейс отвлечься от своих мыслительных упражнений. Она посмотрела на племянницу. Та по-прежнему сидела с закрытыми глазами. Может, ей послышалось?
Таш взглянула на Грейс:
— За все, что я сказала прошлой ночью. Прости.
Грейс была поражена. Она не ожидала извинений.
Она ожидала оправданий и новых проявлений агрессии. Новых обвинений.
Это определенно был прогресс.
— Спасибо, — сказала Грейс. — Я ценю это.
Грейс раздумывала, стоит ли пока закончить на этом. Подождать, пока Таш сама захочет поговорить с ней. Но до сих пор такая стратегия себя не оправдывала, а племянница только что дала ей зеленый свет. Было бы глупо упустить такой шанс.
Она придвинула свой стул ближе к изголовью кровати.
— Но ты сказала то, что чувствовала, — осторожно произнесла она.
Таш открыла рот, пытаясь запротестовать, но Грейс жестом остановила ее:
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Девочка уставилась на свои простыни и судорожно вздохнула:
— Всегда легче, когда можно кого-нибудь обвинить.
Грейс кивнула:
— Это точно. Жаль только, я раньше не знала, что ты винишь во всем меня. Мы могли бы поговорить об этом вместо того, чтобы молча злиться друг на друга.
Таш шмыгнула носом:
— На самом деле я не считаю, что это ты виновата. Умом понимаю, что ты не могла спасти ее, ты же находилась далеко…
Грейс наблюдала, как по щеке племянницы стекает слеза, как она борется со своими эмоциями, пытается подобрать слова. Она взяла Таш за руку и легонько сжала ее. С невероятной радостью она почувствовала, что Таш ответила ей рукопожатием.
— Я просто настолько… настолько… зла. — Таш сжала вторую руку в кулак и с силой ударила по матрасу. — Это так несправедливо. — Ее голос дрогнул, и она утерла слезы, которые вновь заструились по ее лицу. — Я пытаюсь договориться с Богом — или с тем, кто там главный у них наверху, кто делает всю эту проклятую грязную работу… — из груди Таш вырвался всхлип, и она закрыла рот рукой, пытаясь заглушить рыдания. — Каждую ночь, лежа в постели, я прошу, молю, чтобы время повернулось вспять, чтобы снова наступил тот вечер и они оказались дома, в безопасности, рядом с нами, а если это невозможно, я прошу, чтобы ты была здесь, в Мельбурне, и работала бы в больнице, когда ее привезли, и спасла бы ей жизнь.
У Грейс в горле стоял огромный комок — она чувствовала себя абсолютно бесполезной и неполноценной перед лицом всеобъемлющего горя Таш.
— А потом каждое утро я просыпаюсь, а их по-прежнему н-н-нет. — Ее лицо исказилось, и тяжелые волны рыданий захлестнули ее.
— О, Таш! — Грейс оттолкнула свой стул в сторону и бросилась на край кровати, притягивая племянницу к себе и крепко обнимая ее. — Детка, мне так жаль, — прошептала она, укачивая Таш.
— Почему? — рыдала она, уткнувшись в плечо Грейс. — Почему я продолжаю верить, что завтра все из-изменится?
Грейс чувствовала, как ее собственные эмоции бьют через край, и подавила слезы — нельзя, чтобы Таш видела ее такой же разбитой. Она немного отстранилась и посмотрела на девочку, начала утирать ее черные от туши слезы, отодвинула челку со лба.
— Ты страдаешь, дорогая. И ты торгуешься. Это нормально и естественно, и я сама поступала так же тысячу раз. Ты знаешь, как сильно я хотела бы оказаться в больнице в ту ночь? Знаешь, сколько раз я молила вернуть назад те пару часов, чтобы я могла все изменить?
Таш энергично затрясла головой, увидев сомнения и горечь на лице своей тети.
— Нет. Нет, прошу тебя, я не должна была этого говорить. Не должна была так думать. Ты любила маму, и она любила тебя. Прости меня, я не всерьез говорила. Она очень скучала по тебе, но она так гордилась т-тобой.
И тут Грейс заплакала. Она больше не могла сдерживаться. Она снова притянула Таш к своему плечу, и на несколько минут палата наполнилась душераздирающими звуками боли и страдания людей, которые оплакивали потерю близкого им человека.