По знакомому снисходительному тону Антрос узнал эпистолярия Рацела раньше, чем обернулся к нему. Древний библиарий сидел в темном уголке, скрывшись из виду. Лишь его странные синие глаза мерцали во тьме, отражая огонь лампы. Он подался вперед, и лексиканий увидел, что лицо учителя было необычно враждебным.
— Что произошло на Термин?
— Эпистолярий, — ответил Антрос, ошеломленный сперва нежданной встречей, а затем этим вопросом. Его гнев сразу испарился. — Я передал все боевые доклады архивистам ордена много дней назад.
— А твой личный доклад, неофит? Его ты передал?
На памяти Антроса Радел всегда говорил с холодной снисходительностью, но теперь в голосе слышалась едкая злость.
— Я передал свои наблюдения лорду Мефистону, — ответил Луций, стараясь не выказывать тревоги.
— И что ты в них написал? Что произошло между тобой и старшим библиарием?
Рацел поднялся и направился к Антросу, мрачнея на ходу. Остановился, едва не уткнувшись в Луция длинным орлиным носом.
Антрос покачал головой. Это шло против всего, чему его учили, но он не мог обсуждать произошедшее с Рацелом. Видения, разделенные им с Мефистоном, были не тем, что лексиканий стал бы обсуждать вслух, даже если бы мог. Они были тайной, разделяемой им со старшим библиарием. А затем Луцию пришло в голову, что, возможно, они были тайной даже для Мефистона, и эта мысль против воли заставила его вздрогнуть. Вероятно, Властелин Смерти и сам не ведал всего, что происходит в его разуме.
Рацел пристально смотрел на него; Антрос чувствовал, как сознание ветерана кружит на краю его мыслей.
Антрос был обучен защищать свой разум от подобного небрежного изучения, но неодобрение на лице Рацела проступало лишь отчетливее. Старый библиарий не сомневался, что ученик что-то скрывает от него.
— Могу ли я доверять тебе? — спросил Рацел.
— Мой господин! — вспылил Антрос, рассерженный вопросом. — Я — присягнувший брат…
— Так я могу доверять тебе или нет?! — зарычал эпистолярий, схватив Луция за руку.
Рацел был в доспехах. Антрос — нет. Он ощутил, как стальная хватка сдавливает кости.
— По причинам, для меня немыслимым, старший библиарий намерен доверить тебе информацию. Информацию опаснее, чем что-либо увиденное тобой на Термин. — Он крепче стиснул запястье лексикания. — Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься, я непременно узнаю об этом. Будь уверен, я узнаю, Антрос, и оставлю в твоем опустошенном черепе достаточно мозгов, чтобы ты страдал, начиная новую службу в качестве чистильщика выгребных ям.
— Старший библиарий намерен доверить мне свои тайны? — При этом известии недовольство Антроса рассеялось.
— Я слышал, он уже это сделал, — с явным неодобрением ответил Рацел.
— Мой господин, — начал объясняться Луций, — вы доверяли мне, когда я был неофитом. Не знаю, что изменилось с тех пор, но клянусь вам перед Золотым Троном, что я скорее умру, чем позволю кому-либо навредить старшему библиарию. Все, что я когда-либо хотел, — служить ему, помочь, дабы все сомневающиеся уверились в его достоинствах.
Антрос говорил со всем пылом, но видел, что Рацел не убежден. Учитель разжал руку, но не отвел взгляда.
— Надеюсь, ты говоришь правду, неофит. Иначе тебе же хуже. — Он махнул рукой на дверь. — Поторопись. Готовься к бою.
Глава 8
Антрос надеялся, что в этот раз ему представится возможность лучше изучить Дневной Склеп, однако Рацел не дал ему такой возможности. Без лишних слов эпистолярий повел его из Округлой башни через бесконечные сумерки либрариума к личным залам Мефистона. Когда они добрались до питаемого звездой колосса в центре хранилища, громадной черно-алой статуи Великого Ангела, Рацел провел Луция между ее ступней, мимо рядов часовых и сервиторов-стрелков в подземные переходы. Сырые и заросшие мхом крипты выглядели почти такими же старыми, как и подвалы под Карцери Арканум. Определенно, они были построены в том же стиле, но Антрос никогда прежде не видел этот уголок либрариума. По мере того, как Рацел вел его глубже под землю, воздух становился необычайно влажным: вода начала капать с боевого доспеха Антроса, стекая с поножей и наручей маленькими каплями, которые блестели в свете факелов.
Когда в помещениях потеплело и потемнело, Луций заметил, что они здесь совсем одни. У тяжелых скалобетонных дверей не было стражи, однако охрана подземелий осуществлялась иными способами. У каждого прохода Рацел останавливался, безмолвно шепча что-то, и проводил в воздухе пальцами. Всякий раз в центре двери возникала сияющая руна, а затем с шипением гидравлики дверь растворялась.