- Кинотеатр новых фильмов на бульваре Бон-Нувель, - рассматривая билеты, подтвердил Мегрэ. - Судя по цифрам, их использовали сегодня.
- Это невозможно. Слышишь, Жанна?
- Мне это все кажется странным, - важно заметила сестра.
- Может быть, осмотрите кошелек?
Она послушалась и снова насупила брови:
- У Луи сегодня утром не было столько денег.
- Вы уверены?
- Да, я ежедневно проверяю у него в кошельке деньги. Он никогда не имел больше одной тысячефранковой и двух или трех стофранковых банкнотов.
- Может, он что-нибудь получил?
- До конца месяца еще далеко.
- А после работы у него всегда оставалась в кармане определенная сумма?
- Кроме тех денег, которые он потратил на метро и сигареты. На проезд в электричке он имел постоянный билет.
Она хотела положить кошелек в мешочек, но остановилась:
- Может, он вам еще нужен?
- Пока да.
- Никак не пойму, почему у Луи заменены башмаки и галстук. И вообще удивительно, что его в это время не было на работе.
Мегрэ больше ни о чем ее не спрашивал. Попросил подписать какие-то бумажки.
- Вы поедете домой?
- Когда мы сможем забрать тело?
- Видимо, через день или два.
- Вскрытие будет?
- Возможно, а впрочем, не обязательно.
Мадам Туре посмотрела на часы.
- У нас поезд через двадцать минут, - обратилась она к Мегрэ. - Не смогли бы вы подвезти нас до вокзала?
- Монику ждать не будешь? - удивилась сестра.
- Вернется одна.
Когда обе дамы прошли к Лионскому вокзалу, Сантони с усмешкой проговорил:
- Сильна! Ее муженек вряд ли мог как следует разгуляться.
- Куда уж...
- Что вы думаете о приключении с башмаками? Будь они новые, можно было бы допустить, что он купил их только сегодня.
- Не осмелился бы. Разве не слыхали, что она говорила?
- Да и купить яркий галстук он тоже не решился бы.
- Интересно, похожа ли дочь на мать?
Когда они вернулись в полицию, служащий сказал Мегрэ:
- Месье, вас спрашивала какая-то девушка. Кажется, она договорилась о встрече. Я послал ее наверх.
- Давно ждет?
- Минут двадцать.
Мгла перешла в мелкий дождик, и мокрые следы ног образовывали мраморные прожилки на всегда запыленных ступеньках. Большинство кабинетов пустовало. Только из-под некоторых дверей пробивался свет.
- Мне оставаться с вами? - спросил Сантони.
Мегрэ утвердительно кивнул: поскольку он начал следствие с Сантони, то и продолжать следует вместе.
Девушка сидела на диване в приемной. В глаза бросилась ее светло-синяя шляпка. Дежурный писарь встал:
- Это к вам, шеф.
- Знаю. - Мегрэ повернулся к ней и спросил: - Мадемуазель Туре? Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет.
В кабинете Мегрэ пригласил девушку сесть. Он зажег лампу с зеленым абажуром, ее свет падал на кресло, стоявшее возле стола.
- Дядя сказал мне, что отец умер.
Мегрэ ответил не сразу. Мадемуазель Туре плакала.
Как и ее мать, она держала в руке платочек, свернутый клубочком, и мяла его. Мегрэ в детстве любил так мять кусок замазки.
- Я думала, что застану тут мать.
- Она уже уехала в Жюви.
- Как она это перенесла?
- Держалась мужественно.
Моника была красивой, совсем не похожей на мать, но унаследовала от нее тучность. Однако это не бросалось в глаза - сказывалась молодость. На ней был элегантно сшитый костюм, что немного удивило комиссара, поскольку она вряд ли могла сшить его сама, - видимо, купила в дорогом магазине.
Что случилось? - спросила наконец девушка, и на глазах у нее опять заблестели слезы.
- Ваш отец убит.
- Когда?
- Сегодня между половиной пятого и без четверти шесть.
- Как это могло случиться?
Почему-то Мегрэ показалось, что все сказанное ею звучит не совсем искренне. Мать еще можно было понять - у той такая натура. По мнению мадам Туре, умереть в глухом переулочке бульвара Сен-Мартен - большой позор. Она устроила свою жизнь, и не только свою, но и всей семьи, а эта смерть не вмещалась в установленные ею рамки, а тем более на покойном - о ужас! были желтые башмаки и красный галстук.
Моника же казалась несколько другой - осторожной и словно побаивающейся каких-нибудь неожиданностей или коварных вопросов.
- Вы хорошо знали характер и привычки отца?
- Да... Но, наверно...
- Меня еще интересует, были ли вы дружны, делился ли отец с вами своими мыслями, душевными переживаниями?..
- Он был хорошим отцом...
- Он считал себя счастливым?
- Кажется.
- Вы встречали его в Париже?
- Не понимаю. Вы имеете в виду - на улице?
- И вы и он работали в Париже. Мне уже известно, что одним поездом вы не ездили.
- У нас разные часы работы.
- Могли бы встречаться во время обеденного перерыва.
- Иногда...
- Часто?
- Нет. Скорее редко.
- Вы бывали у него на работе?
Девушка заколебалась.
- Нет, - ответила она, - мы встречались в ресторане.
- Вы ему звонили?
- Не помню.
- Когда последний раз вы с ним обедали?
- Несколько месяцев назад. Перед отпуском.
- Где именно?
- В "Эльзасской кружке", ресторане на Севастопольском бульваре.
- Ваша мать знала об этом?
- Кажется, я ей говорила. Не помню.
- Отец был человеком веселого нрава?
- Мне думается, достаточно веселым.
- Не жаловался на здоровье?
- Никогда его не видела больным.
- Приятели у него были?
- В гости мы ходили прежде всего к теткам и дядям.
- У вас их много?
- Две тетки и два дяди.
- Все живут в Жюви?
- Да. Недалеко от нас. Дядя Альберт, муж тетки Жанны, и сообщил мне о смерти отца. Тетка Целина живет немного подальше.
- Они сестры матери?
- Да.
- Скажите, мадемуазель Моника, вы дружны с каким-нибудь молодым человеком?
Девушка немного смутилась:
- Сейчас не стоит говорить... Это некстати. Мне придется увидеть отца?
- Что мадемуазель хочет этим сказать?
- Дядя сказал, что я должна опознать труп.
- Это уже сделали мать с теткой. А впрочем, если мадемуазель пожелает...
- Нет. Я увижу его дома.
- Еще один вопрос. Случалось ли вам видеть в Париже отца в желтых башмаках?
Девушка ответила не сразу. Наверно, чтобы выиграть время, она переспросила:
- В желтых башмаках?
- Не совсем желтых, скорее, в светло-бежевых. Простите за выражение, в мою молодость такой цвет называли "детским поносом".
- Не помню.
- А красного галстука у отца не видели?
- Нет.
- Когда вы ходили в кино?
- Вчера после полудня.
- В Париже?
- В Жюви.
- Я больше вас не задерживаю. Кажется, скоро ваш поезд?
- Через тридцать пять минут.
Девушка взглянула на часы, поднялась и в нерешительности стояла у стола.
- До свидания, - проговорила она наконец.
- До свидания. Благодарю вас, мадемуазель.
Мегрэ проводил ее до порога и закрыл за ней дверь.
Глава 2
ДЕВУШКА С БОЛЬШИМ НОСОМ
Мегрэ вышел из дому в половине девятого и не спеша за четверть часа добрался к тому месту, где улица Бонди достигает бульваров, - образуя на перекрестке небольшую площадь перед театром "Ренессанс". Там, по словам мадам Туре, в фирме "Каплан и Зенен", работал Луи Туре.
Дом был очень стар. Консьержка в это время раскладывала почту.
- Фирма "Каплан и Зенен"? - спросил ее комиссар.
- В следующем месяце будет ровно три года, как она перестала существовать.
- А вы в ней работали?
- В декабре исполнится двадцать шесть лет, как я тут живу.
- Вы знали Луи Туре?
- А как же!
- Я из полиции, - пояснил Мегрэ. - Мне необходимо узнать все, что касается Туре.
- Мы все называли его месье Луи. Большинство не знало фамилии. Три года назад дом намеревались снести, а на его месте построить кинотеатр. Тогда же жители получили предупреждение, а я сама приготовилась уехать к дочери в Ниевр. Месье Каплан закрыл фирму.