- Люка остался в "Отель де Лувр". Ты пойдешь со мной к этому человеку, с которым я пока не знаком. Кстати, как он выглядит?
Пиво освежило его и помогло немного прийти в себя. Приятно было сидеть за стойкой, видеть опилки на полу, официанта в голубом переднике.
- Очень красивый мужчина, небрежно элегантен, немного высокомерен на вид...
- Он не пытался выяснить, следят ли за ним?
- Нет, насколько мне известно.
- Пойдем.
Они прошли через бульвар, вошли в роскошный подъезд и зашли в лифт.
- Четвертый этаж, - сказал Жанвье, - я справлялся. Уже три года как он занимает эту квартиру.
На двери не было ни таблички, ни визитной карточки жильца. Мегрэ позвонил, и через несколько мгновений дверь открылась. Молодой человек, черноволосый, высокого роста, произнес с изысканной вежливостью:
- Входите господа... Я ждал вас... Комиссар Мегрэ, не так ли?
Он не протянул руки, провел их в светлую гостиную с современной мебелью и картинами, окно которой выходило на бульвар.
- Вы не хотите снять пальто?
- Один вопрос, господин Алваредо. Вчера в Амстердаме мадам Наур позвонила вам, чтобы сообщить о смерти мужа. Потом звонила вам после обеда, чтобы сказать, каким рейсом вылетают они с подругой. Вы покинули Амстердам сегодня утром, а вчерашние голландские газеты еще не могли рассказать об этом деле.
Алваредо небрежно направился к дивану и уселся, взяв лежавшую там вчерашнюю парижскую газету.
- На третьей странице есть даже ваш портрет, - сказал он насмешливо.
Оба полицейских сняли пальто.
- Что будете пить?
На низеньком столике был целый набор алкогольных напитков, аперитивов и несколько бокалов. Один из них, стоящий в стороне, был наполнен какой-то янтарного цвета жидкостью.
- Послушайте, господин Алваредо. Прежде чем задавать вам вопросы, я должен сказать, что в этом деле мы постоянно сталкиваемся с лицами, которые слишком вольно обращаются с правдой.
- Вы говорите о Лине?
- О ней и о других. Вы не скажете, когда в последний раз вы были в доме Науров?
- Позвольте, господин комиссар, заметить, что ваша ловушка, извините, довольно примитивна. Вам должно быть известно, что я никогда не бывал в этом доме: ни вечером в пятницу, ни прежде.
- Как вы думаете, знал ли Наур о вашей связи с его женой?
- Не знаю, я видел его всего два или три раза, да и то издалека, за игорным столом.
- Вы знакомы с Уэни?
- Лина рассказывала мне о нем, но я никогда с ним не встречался.
- Однако в пятницу вечером вы не скрывались и ждали мадам Наур напротив садовой решетки, сидя в машине, которая бросалась в глаза.
- У нас больше не было необходимости прятаться, ведь
мы приняли решение, и Лина должна была сообщить о нем мужу.
- Вас не беспокоил исход этого разговора?
- А почему я должен был тревожиться? Лина решила уехать, и Наур не мог ее удержать силой. - Он добавил с некоторым вызовом: - Мы не на Ближнем Востоке.
- Вы слышали выстрел?
- Я услышал какой-то приглушенный звук, но не понял, что это такое. Мгновение спустя открылась дверь, и Лина, с трудом неся чемодан, бросилась к машине. Я тут же открыл ей дверцу. И только после того, как машина тронулась, она мне все рассказала...
- Вы знали доктора Пардона?
- Я никогда о нем не слышал. Это Лина дала мне его адрес.
- Тогда вы по-прежнему рассчитывали добраться до Амстердама на машине?
- Я не знал, насколько серьезна рана... Она сильно кровоточила. Это тревожило меня...
- Что не помешало вам солгать врачу.
- Я счел более разумным не говорить правды.
- А затем бесшумно покинуть кабинет...
- Чтобы он не смог записать, кто мы такие...
- Вы знали, что Наур хранил оружие в ящике письменного стола? - Лина не говорила мне об этом.
- Она боялась мужа?
- Это был не тот человек, которого следовало бояться.
- А Уэни?
- Она слишком мало рассказывала мне о нем.
- Тем не менее, он играл довольно важную роль в доме.
- По отношению к своему хозяину - может быть, но у него не было ничего общего с Линой.
- Вы в этом уверены?
Внезапно щеки и уши Алваредо залились краской, и он гневно процедил сквозь зубы:
- Что вы хотите этим сказать?
- Я ни на что не намекаю, но Уэни, имея влияние на На-ура, мог бы косвенным образом влиять и на судьбу его жены.
Молодой человек взял себя в руки, смущенный тем, что дал волю чувствам.
- В вас слишком много страсти, господин Алваредо.
- Я люблю ее, - бросил тот в ответ.
- Скажите, вы давно в Париже?
- Три с половиной года.
- Вы студент?
- Я изучал право в Боготе. Затем приехал учиться сюда. Еще я работаю у мэтра Пюже, который преподает международное право на бульваре Распай, в двух шагах отсюда.
- Ваши родители богаты? Он ответил смущенно:
- Для Боготы - да.
- Вы единственный ребенок в семье?
- У меня есть младший брат, который живет в Беркли, в США.
- Ваши родители, как и большинство колумбийцев, католики, если не ошибаюсь?
- Моя мать набожна.
- Вы собираетесь увезти мадам Наур в Боготу?
- Я так решил.
- У вас не возникнут разногласия с семьей, когда выяснится, что вы хотите жениться на разведенной женщине?
- Я совершеннолетний.
- Вы позволите мне воспользоваться телефоном? Мегрэ позвонил в "Отель де Лувр".
- Люка?.. Ты можешь оставить их одних... Не уходи из отеля. Я дам указание сменить тебя к концу дня... Алваредо усмехнулся:
- Вы оставили своего человека в комнате Лины, чтобы помешать ей позвонить мне по телефону, не правда ли?
- Сожалею, что был вынужден принять эти меры предосторожности.
- Очевидно, ваш инспектор будет следить и за мной?
- Естественно.
- Я могу встретиться с ней?
- У меня нет никаких возражений.
- Как она себя чувствует после поездки?
- Не так уж плохо, если ничуть не потеряла хладнокровия и сообразительности.
- Она ребенок.
- Очень хитрое дитя.
- Вы действительно ничего не хотите выпить?
- Нет, спасибо.
- Это значит, что вы еще рассматриваете меня как подозреваемого?
- Моя профессия - каждого считать подозреваемым. На улице комиссар глубоко вздохнул:
- Ну вот!
- Вы думаете, шеф, он лгал?
Не отвечая на этот вопрос, Мегрэ продолжал говорить:
- Садись в машину. Вот увидишь, скоро эта красная "аль-фа-ромео" устремится к улице Риволи. Держи ребят на набережной в курсе дела, потом тебя сменят...
- А вы?
- Я возвращаюсь на Парк-Монсури. Нужно, чтобы завтра все допросы были оформлены официально.
Засунув руки в карманы, он направился к стоянке такси на углу бульвара Сен-Мишель, проклиная вязаный шарф, который душил и щекотал его.
С улицы казалось, что дом Науров пуст. Комиссар попросил шофера подождать, пересек по хрустящему снегу садик и налгал на кнопку дверного звонка.
Дверь открыл заспанный Торранс.
- Ничего нового?
- Приехал Наур- старший. Он сейчас в гостиной с господином Пьером.
- Как он выглядит?
- На вид лет семьдесят пять, седые жесткие волосы, морщинистое лицо, но тем не менее полон энергии.
Дверь гостиной приоткрылась, и, увидев Мегрэ, Пьер Наур спросил:
- Я вам нужен, господин комиссар?
- Я хотел бы поговорить с Уэни.
- Он там, наверху.
- Ваш отец с ним виделся?
- Пока нет. Хотя, может быть, он и захочет задать ему некоторые вопросы.
Мегрэ повесил пальто, шарф на вешалку и пошел вверх по лестнице. В коридоре было темно. Он направился к комнате Уэни, постучал в дверь и услышал ответ по-арабски.