- Ладно.
Альберт будто не слушал, о чем они говорят, но лицо его окаменело. Он отрешенно перетирал бутылки и, хотя стоял спиной к комиссару, отлично видел его лицо в зеркальце между полками
Когда Жанвье вернулся, Мегрэ спросил его:
- Ну как, протестовал?
- Начал было что-то доказывать, но не закончил и смирился: "Если это приказ "
Мегрэ слез со стула, запахнул пальто,
- Собирайся, Альберт, - коротко сказал он.
- Что?
- Я сказал: собирайся. Поедем на набережную Орфевр, Бармен, казалось, не понимал:
- Я не могу оставить бар...
- Неужели у тебя нет ключа?
- Чего месье от меня хочет? Я рассказал все, что знаю.
- Хочешь, чтобы тебя повели силой?
- Иду. Но...
Всю дорогу он молча сидел один на заднем сиденье. Смотрел прямо перед собой, как человек, который старается что-то понять, но не может. Жанвье тоже молчал. Мегрэ попыхивал трубкой.
- Вылезай.
Комиссар приказал ему идти вперед. Идя за ним, спросил помощника:
- Сколько сейчас в Вашингтоне?
- Должно быть, восемь.
- Закажи разговор. Пока соединят, будет около девяти. Свяжись с ФБР. Если Кларк на месте, пусть его пригласят. Я хотел бы с ним поговорить.
Комиссар медленно снял пальто и шляпу.
- Раздевайся.
- Месье может объяснить мне, в чем дело?
- Сколько времени ты провел здесь, когда мы беседовали о золотых слитках?
Альберту не пришлось долго вспоминать:
- Четыре часа.
- Утром во вторник ты ничего не приметил в газетах?
- Фотографию девушки.
- Там была еще одна фотография - трех пройдох, которых называли дыроколами. Признались в три часа ночи. А сидели в этой комнате долго тридцать часов.
Мегрэ сел и начал раскладывать на столе свои трубки, будто хотел выбрать лучшую.
- А ты раскололся через четыре часа. Мне-то все равно. Нас тут много, мы можем меняться. И времени у нас сколько угодно. Он набрал номер пивной "Дофин".
- Это Мегрэ. Не могли бы вы прислать бутерброды и пива. На сколько человек?..
Мегрэ вспомнил, что Жанвье тоже не завтракал.
- На двоих. Да, сейчас. Ладно, четыре светлого.
Закурив трубку, Мегрэ подошел к окну и стал наблюдать за машинами и пешеходами на мосту Сен-Мишель.
Альберт достал сигарету, закурил тоже, стараясь унять дрожь в пальцах. Он тянул время, взвешивая все "за" и "против".
- Что вы хотите узнать?
- Все.
- Я сказал правду.
- Нет.
Мегрэ даже не повернулся, чтобы на него посмотреть. Могло показаться, что стоит человек, которому больше нечего делать, как покуривать трубочку и внимательно изучать уличное движение.
Альберт замолчал. Он молчал так долго, что посыльный из пивной Уже принес поднос и поставил его на край стола.
Мегрэ открыл дверь в комнату инспекторов:
- Жанвье! Жанвье явился.
- Соединят минут через двадцать.
- Бери. Это нам принесли.
И одновременно дал ему знак, чтобы пошел есть в свою комнату. А сам сел поудобнее и тоже занялся едой. Они поменялись ролями. Теперь ел Мегрэ, а Альберт смотрел.
Казалось, что комиссар совершенно забыл о нем, что он целиком поглощен едой и пивом. Взгляд его бродил по разложенным на столе бумагам.
- Вы настаиваете на своем, месье? Мегрэ кивнул с полным ртом.
- Месье думает, что я расколюсь?
Мегрэ пожал плечами, давая понять, что ему это безразлично.
- Почему вы дали приказ Растяпе возвращаться?
Мегрэ усмехнулся.
Альберт с бешенством раздавил в руке сигарету. Наверное, обжег себе пальцы, потому что выругался:
- Дерьмо!
Он не мог сдержать волнения. Встал, подошел к окну и, прижав лоб к стеклу, стал смотреть на улицу. Потом он решительно повернулся. Его нервозность исчезла, напряжение спало. Без разрешения он глотнул пива из стоящей на подносе кружки, вытер рот и сел. Это была последняя демонстрация характера и независимости.
- Как вы догадались? Мегрэ спокойно ответил:
- Я не догадывался. Я знал это с самого начала.
Глава девятая, В которой оказывается, что лестница может играть важную роль, а дамская сумочка - еще более важную
Мегрэ попыхивал трубкой и молча смотрел на Альберта. Можно было подумать, что он держит паузу, как актер, чтобы придать больший вес словам, которые произнесет через мгновение. Но он не играл. Лицо бармена расплылось у него перед глазами. Мыслями комиссар был с Луизой Лабуан. Все то время, проведенное в баре на улице Этуаль, пока Жанвье ходил вниз звонить, Мегрэ пытался вообразить себе, как она заходит в переполненный бар, одетая в бедненькое вечернее платье и бархатную, не подходящую к платью, накидку.
- Видишь ли, - заговорил он в конце концов, - на первый взгляд твоя история безупречна, слишком правдоподобна, и я бы в нее поверил, если бы не знал эту девушку.
Удивленный Альберт не мог удержаться от вопроса:
- Так вы ее знали?
- Сейчас могу сказать, что знаю ее хорошо.
Даже сейчас, говоря это, комиссар видел, как она прячется под кроватью у мадемуазель Поре, как ссорится с Жанной Арменье в квартирке на улице Понтье. Он ходил вместе с ней из скучной комнатенки на улице Абукир в магазин на бульваре Мажента, где она работала на улице при любой погоде.
Он мог бы дословно повторить каждую фразу о ней. И то, что рассказала консьержка, и то, что поведала вдова Кремье.
Он видел, как она входит к "Максиму" и как через месяц пробирается между веселыми гостями в "Ромео".
- Во первых, она не села около стойки. Чувствовала себя не в своей тарелке, так как все глазели на нее. Сразу было видно, что на ней поношенное платье.
Во-вторых, она не заказывала мартини. Это твоя ошибка. Ты думал, что она такая же, как все твои посетительницы, и когда я спросил, что она пила, ты без колебаний ответил: "Мартини".
- Она ничего не пила, - признался Альберт.
- Она также не спускалась вниз, чтобы прочитать письмо. В таких барах, как твой, куда приходят только завсегдатаи, над лестницей нет никакой надписи. А если бы она и была, я сомневаюсь, что девушка набралась бы храбрости идти на виду у толпы подвыпивших мужчин.
Газеты не опубликовали подробные результаты вскрытия. Было написано только, что в желудке убитой находился алкоголь, но не уточнялось, что это был ром. А коктейль "мартини" делается из джина и вермута.
Мегрэ не торжествовал. И быть может, потому, что думал о Луизе. Говорил вполголоса, как бы самому себе:
- Ты отдал ей письмо?
- Отдал.
- Хочешь сказать, конверт?
- Да.
- А в нем был лист чистой бумаги?
- Да.
- Когда ты открыл письмо?
- Когда убедился, что Джимми сел в самолет, улетающий в Штаты.
- Ты ездил за ним в аэропорт?
- Да.
- Зачем? Ты еще не был в курсе дела?
- Если выпущенный из тюрьмы человек путешествует через океан только для того, чтобы сообщить девчонке какое-то известие, там должно быть что-то важное.
- Письмо у тебя?
- Я его уничтожил.
Мегрэ верил, что Альберт уже не лжет.
- Что было в письме?
- Что-то в этом роде: "Может быть, до сих пор я мало о тебе заботился, но когда-нибудь ты поймешь, что это только ради тебя. Что бы ни говорили, не суди меня сурово. Каждый сам выбирает себе дорогу, часто тогда, когда еще не может понять, что хорошо, а что плохо, а потом бывает уже поздно.
Можешь доверять тому, кто отдаст тебе это письмо. Когда ты получишь его, меня уже не будет в живых. Пусть это тебя не огорчает, я уже в том возрасте, когда пора умирать.
Успокойся, так как с этого времени ты забудешь, что такое нищета. Как только сможешь, получи заграничный паспорт и поезжай в США Бруклин одно из предместий Нью-Йорка, ты, наверное, проходила это в школе. Там, по адресу, указанному ниже, найдешь маленькую швейную мастерскую. Хозяин ее - поляк по фамилии...