Отставил банку, вытаращился и ткнул себя пальцем в грудь: Это ты мне?
Она улыбнулась и часто-часто одобрительно закивала.
Момент! – показал я ей жестом, глянул на часы, черт, через двадцать минут мы должны были пересечься с Максом. Схватил куртку, выскочил на улицу, вспомнил про банку, которую оставил на окне: если мама вернется с работы раньше меня, то начнет агриться из-за этого дурацкого горошка. К супу я даже не притронулся.
Вприпрыжку сбежав со ступенек, я слегка налетел на вальяжно шествовавшего перса, невозможно толстого, похожего на клубок пыльно-черного войлока (образность!) по кличке Фобос. Правда, соседи зовут его Босфор. Когда хозяин выходит и начинает заунывно, на одной ноте звать кота: фобосфобосфобосфо… – всем чудится название турецкого пролива.
В голове я успел прокрутить несколько вариантов событий на случай, если Рапунцель спустится: от – мы пойдем вместе с ней к Максу, и это немного разблокирует общение, не нужно будет ничего выдумывать, до – нечего Максу знать о ней, позвоню ему, извинюсь и скажу, что сегодня у меня не получается никуда с ним пойти.
Но она не спустилась. И даже не собиралась. Снизу была видна только ее голова в наушниках. Я подошел к балкону, и она что-то сбросила. К моим ногам приземлился красный носок с красным клубком-грузиком внутри. И запиской.
Привет! Я – Алиса. Мой e-maiclass="underline" …
Имейл?! Почему не какой-нибудь мессенджер, не номер телефона…
– Ты не выйдешь? – выкрикнул я, гораздо громче и разочарованнее, чем собирался.
Она покачала головой: нет, – и улыбнулась.
У нее красивая улыбка и глаза. Это было очевидно даже на расстоянии. Обычно я с десяти метров вижу ножки кузнечиков. Алиса. Чуднóе совпадение. Я вдруг засмущался и растерялся. Буркнул: вечером напишу, – на этот раз, наверное, совсем тихо. И неуверенно махнул на прощание.
По дороге к Максу решил окончательно, что ничего ему не расскажу. Напишу ей письмо, а там поглядим.
Макс живет в трехэтажке без домофонов, жильцы в свое время отказались менять двери на металлические. Поговаривали, что их дом снесут – из-за трещины в стене и аварийного состояния. Но так и не снесли, а трещина увеличивается. Звонок в квартире у Макса не работает, и почти всегда открыто. Я трижды постучал для приличия, вошел, потоптался в прихожей, потом заглянул в комнату. Судя по звукам, Миланка залипала в какие-то тиктоковские панчи и демонстративно не обращала на меня внимания. Обиделась, наверное. Недавно я прочел ей лекцию о вреде чипсов. И о том, как они отражаются на внешности.
– А где Макс?
– В магазин ушел, – недовольно пробубнила Миланка.
Я достал телефон, чтоб набрать его, но в комнату вошел сгорбленный, как Квазимодо (образность!), и перекособоченный дядя Паша.
– Ща вернется, погодь, обожди, я его за хлебом послал, ни крошки в хате, понимаешь, а меня скрутило, вишь как…
Миланка неприязненно глянула на отчима и вышла. Дядя Паша медленно и тяжело опустился на диван. От него разило спиртным за несколько метров.
– Завтра, если не пройдёть, пойду к врачу… – дядя Паша простонал и повалился на бок. – А где оно пройдёть-то, точно, что не пройдёть…
Макс подошел как-то бесшумно, я даже вздрогнул.
– Купил хлеб, на! – он сунул магазинный пакет прямо дяде Паше под нос.
Дядя Паша попытался приподняться.
– А беленькую? Мне срочно надо подчехлиться…
– Какую беленькую? Хорош ты и так! Не отпускают мне! Как лицу, не достигшему совершеннолетия.
– От ты – собачья вошь! – возмутился дядя Паша.
– Идем, Илюх, – равнодушно сказал Макс, – сорян, надо было тебе отзвониться. Короче, мать купила мне это базарное хламье. – Он указал на пару белоснежных «картонных» кроссовок на полу прихожей. – Подружка у нее там какая-то на рынке работает. Это даже не паль… Видишь?.. Кринж восьмидесятого уровня. Как в этом ходить?
Макса стало жалко, поэтому я не рассмеялся, а только понимающе покачал головой.
– Давай в субботу сходим в секонд на привоз? А сегодня уже не получится. Мать не поймет, если я пойду за новыми, когда она мне только-только принесла эти…
По дороге домой я сочинял письмо Алисе.
Думал, как бы ввернуть предложение сходить куда-нибудь. Перед глазами все время маячил пункт номер пять, сказанный Алисой номер два:
Не торопитесь… Сначала нужно узнать друг друга лучше и убедиться, что у вас есть взаимная симпатия.
Но не торопиться не получалось. Впервые я шипперил сам себя, представляя, как поведу Алису… в «стекляшку»? Нет, отпадает, надо выбрать приличное кафе. В кино? В парк Горького? В Ботанический сад? Девчонки любят цветы. Но не все, мама равнодушна. Значит, так. Узнать, что любит Алиса. Какие у нее скилы, короче. Это я так пытался составить план. Но сердце прыгало, мысли путались оттого, что все начало казаться таким простым, реальным и досягаемым. Я воображал, как держу ее за руку в кафе. Как она кладет голову мне на плечо в кинотеатре. Как вопит на чертовом колесе, потому что все девчонки боятся высоты и вопят. Как мы целуемся под деревом… какие деревья сейчас цветут в Ботаническом? Вишня? Или яблони? По барабану. Мы можем целоваться и не под цветущим деревом. Размечтался, как… (Образность?) Хотя «ходил» только с Машкой немного в прошлом году. Затупил, ясное дело: кто клюет на одноклассниц? Вскоре она связалась с второкурсником, братом своей подруги, и вежливо меня послала. «Ты, Илюша, хороший, но маленький». Маленький, кхм… Это она не про рост, а что касается внутреннего инфантилизма… Ладно. Главное, виду не подавать, ясное дело. Никакой неуверенности в себе, тревожности, сниженного уровня амбиций.