– Семьдесят шесть человек погибло. Я вел ваше дело, генерал, – блеснул взглядом Виктор.
– Правда? Я не слышал.
– Естественно. Вы – армия, а мы – ваша тень. Тень всей страны.
– Это правда, – кивнул генерал. – Тень незаметна. Как еще объяснить, что мне пришлось пять лет жрать румынское сено, а вы были просто уволены со службы.
– С позором, – добавил Виктор. – Это не просто увольнение.
– И все же… Расстрелы, повешенья, суд – все обошло вас стороной.
– К чему эти намеки, Фёдор Дмитрич? Скажите как есть, если вам есть что сказать. Считаете, что я переметнулся?
– Могу лишь сказать: слава Красному царю. Слава тому, кто поднимет страну с колен. Слава тому, кто огнем прогонит эту партию бесхребетных, отдающих страну нашу на растерзание. Слава величайшему, благородному, мудрому правителю нашей земли. Миротворцу и ведущему нас на свет. Вот что я хочу сказать.
– Я с вами солидарен, – сухо кивнул Виктор.
– Внимание, господа, узрите Шар сознания! – объявил голос из темноты.
Затем деревянный пол сцены разверзся и под скрежет металла и скрип досок на сцену поднялся огромный, переливающийся блестящим лунным светом полупрозрачный шар. Сквозь него можно было разглядеть искаженную фигуру Мастера электричества. Тот медленно обошел свое изобретение и встал рядом с рычагом.
– Дорогие зрители и участники события! Перед вами не магия, но наука! Это прибор, способный вместить в себя мысли, идеи, воспоминания. Ваши воспоминания. Сегодня мы с вами вернем к жизни человека, которого знал каждый из вас – из тринадцати человек. Если вы пришли сюда, то, вероятно, соблюли все наши инструкции. Не пили алкоголя, не принимали одурманивающих сознание веществ. Все вы находитесь в здравом уме, и именно вы лучше всех из ныне живущих помните своего… как бы правильно выразиться…
– Господина! – произнес кто-то из зала.
Другие голоса согласились.
– Господина. И никто не может его помнить лучше матери, Екатерины Георгиевны, – Мастер указал на мать Красного царя, сидевшую в центре.
Провода других двенадцати человек тянулись к ее проводам со всех сторон, а затем через сцену уходили под Шар сознания.
«Антонина бы поспорила», – подумалось Виктору. Он взглянул на диву. Судя по выражению лица, она тоже так думала. Виктор сам какое-то время имел любовницу, и не одну, и готов был поклясться, что они его самого если не лучше всех, то уж точно отлично от всех знали.
«Мужчина с любовницей всегда другой», – сказал когда-то сам Красный царь, сидя на выступлении Антонины в ложе Большого.
– Устройства на ваших головах примут воспоминания о собираемой воедино вами персоне и через провода направят в Шар сознания. Не сомневайтесь. Шар увидит все. Все величие Красного царя, о котором я услышал из ваших уст. Увидит его благородство. И даже восстановит визуальный образ по вашей памяти. Затем передаст его на экран. – Мастер электричества указал себе за спину, и откуда-то сверху спустилось белое полотно. – Все, что требуется от вас, дорогие гости, представить его. Пожалуйста, поднимите над головой предметы, которые связывают вас с ним, чтобы я мог удостовериться.
Виктор взглянул на Екатерину Георгиевну. Та достала медальон. Открыла его, взглянула на фотографию устремленного в светлое будущее героя нации и подняла дрожащей рукой насколько возможно. Антонина нехотя сняла ожерелье. Сидевший впереди Гусенко из-под пиджака достал фотографию в рамке, неизменно и не всегда по желанию владельца висевшую в каждом доме страны. А Кровавый генерал снял с груди медаль, на которой тоже был отображен блистательный Красный царь, и поцеловал ее.
Каждый из гостей показал свой предмет. Должен был показать и Брусникин. Он достал нож, подаренный Красным царем. Нож, который пять лет назад всадил в горло Царя. Нож, который спас его от участи остальных: стоявших выше, стоявших ниже его по рангу. Одно радовало: если это правда, если царь вернется, то это не будет тот самый, возродившийся. Это будет новый царь, не знающий правды. Так ведь? Да и какая разница? В конце концов он, Брусникин, все еще верен! Он здесь, чтобы искупить вину. У него не было выбора. После всех мерзостей, которые он творил, нужно было чем-то откупиться. Чем-то весомым. Что ж, голова Красного царя выровняла чашу. На удивление тяжелая оказалась голова. А какая еще могла нести идеи, изменившие половину мира?
Виктор истерично усмехнулся сложившейся ситуации: тому, что не нашлось ничего связывавшего его с Красным царем лучше, чем орудие убийства, подаренное самим убиенным.