Виктору хотелось схватиться за грудь, вырвать сердце и заглянуть в его глубины – неужели это и есть тот образ, что он так лелеял? Эта гадкая тварь?
– Мой любимый! – Никого не слушавшая мать продолжала тянуть руки к полотну.
– Выпустите! Выпустите меня! – кричала дама, представлявшая интересы страны на собраниях азиатских стран по сей день. Двойной агент.
– Пожалуйста, успокойтесь! – продолжил мастер. – Вы просили, и я дал вам плод вашего коллективного сознания. Не пытайтесь освободиться. Шлем нельзя снимать. Вы находитесь в едином пространстве с Шаром. Вы связаны с этим, – он указал на существо. – Скоро мы закончим.
Связаны… Услышав эти слова, Виктор вновь вспомнил, что именно он убил Красного царя. Он, Виктор Емельянович Брусникин, вонзил из-за спины нож в горло вождя нации. А затем бил и бил, проговаривая, что делает это во благо страны. Что Царя уже не спасти, что заговорщики окружили поместье. Царя не спасти! Но его идеи – идеи будут жить в четвертом заместителе начальника НКВД Брусникине! Главное ведь – идеи? Царь сам так говорил! И Брусникин сохранил эти идеи, убив Царя и спасая собственную шкуру. Все ведь честно. Передавая окровавленный мешок лидеру восстания, он поклялся сам себе, что однажды вернется и все исправит. Не таким он представлял свое возвращение.
– Царь, все ведь честно?.. – прошептал Виктор и в ту же секунду почувствовал, что все глаза твари посмотрели вниз и влево, прямо на него. Быть может, остальным казалось, что оно смотрит на них, но нет. Виктор чувствовал, что оно все знает. Знает, потому что знает он. Его воспоминания – теперь воспоминания монстра. – Простите… простите, мой царь…
– Перейдем к следующей стадии. Приведите конечный сосуд.
На сцену ввели царского дворника Гусенко. Тот, напуганный до смерти, пытался не смотреть на полотно, пытался упираться, но инженеры Мастера не позволяли. А говорить, кричать, вопить не позволял кляп.
– Ваше несогласие более не имеет значения. Вы поставили свою подпись. Вы знали, на что идете, и ваше тело перейдет сотканному Шаром разуму.
– О-о-о-о е-е-е эому-у-у-у-у! Ее-е-е еу-у-у-у-у-у! О-о-о-ое-е-е а-а-а-аи-и-и-и! – замычал тот.
Виктор, человек, проведший множество ночей, пытая изменников родины, легко мог перевести это мычание. Как переводчик, проживший годы на африканском острове, единственный понимающий эту тарабарщину. Гусенко кричал: «Но не этому! Не ему! Боже спаси!»
– Простите. Вы подписали договор.
Прямо на сцене Гусенко усадили за еще один стол. Вновь надели шлем.
– Что происходит? – вновь возмутился генерал.
Существо обозленно тряслось.
– Что ему надо?!
– Не могу знать, – ответил Мастер электричества. – У вас будет возможность встретиться с ним лично, когда оно наполнит сосуд.
Но Виктор знал. Монстру нужен он. Царь-тварь желает лишь одного – убить. И не просто убить. Съесть.
– Этому не бывать, – произнес Виктор себе под нос и принялся разрезать шнурки дареным ножом. Он освободил одну руку, затем другую.
– Виктор! Виктор! Спасите! – кричал Кровавый генерал.
Но было не до него. Нужно было вырвать разум из липких волосатых щупалец Царя.
– Остановитесь! – крикнул Мастер. – Нельзя!
– Будьте прокляты! – ответил Виктор и сорвал шлем и в ту же секунду почувствовал свободу.
Будто нечто невидимое, душившее его сознание, вдруг ослабило хватку. Он свободен. Но ненадолго. Ближайший инженер подбежал и схватил его сзади, проговаривая на ухо, будто пытаясь усмирить умалишенного:
– Monsieur, calmez-vous, calmez-vous!
– Идите! К черту! – Виктор, пытаясь отпихнуть его, сам того не ожидая, вонзил нож ему в живот.
Удивленный инженер отпустил его и опустился на ступеньку, держась за окровавленное пятно на белой рубашке.
Виктор побежал наверх, к выходу. Выбил плечом дверь в коридор, уложив мужчину, стоявшего у входа, и побежал на свободу. Вниз по лестницам.
– Master need help! Help! – кричал он двум охранникам у входа, показывая на двери, и те побежали внутрь.
Брусникин сиганул в кусты, откуда час назад чертыхаясь вылезал. Любимые кусты! Кусты имени глупого Гусенко!
Погони не было. И слежки тоже. По крайней мере, ему, опытному в этом деле, так показалось. Но домой вернуться он не решился.
Он купил на вокзале первый попавшийся билет в сторону запада. Подальше от щупалец. Присел на холодную скамью у перрона в ожидании утреннего поезда и уснул.
Той ночью ему снилась тварь. Показалось кошмаром. Но когда он уснул в вагоне, она приснилась вновь. Она хватала, душила его вновь. Визжа, шипя, рыча. Будто он и не снимал тот проклятый шлем с проводами.