Даша Благова. Как тысячи раз до меня
В конце февраля буковая роща ворочается. Солнце греет ее стволы и вытягивает соки на поверхность. Травяная щетина расталкивает землю, а маслянистые черви выглядывают из нее, как капли пота. На излете зимы голые стволы буков похожи на длинные жилистые ноги, шагающие вверх по горе.
Под горой есть город. Панельные дома не решаются забираться в буковую рощу, покусывают ее снизу. Корни деревьев толкают их от себя, и асфальт дыбится. Городская кожа под горой грубая, растрескавшаяся.
Надя пошла одна в древний буковый лес. Два дня назад она держала бабушку за руку. В полночь теплая влажная кожа бабушки стала похожа скорее на асфальт, чем на землю. Около двух часов ночи из бабушки с тонким свистом в последний раз вышел воздух.
Свежие могилы обкладывают венками из искусственного лапника со всех сторон, будто хотят украсить ими некрасивую бурую кучу. Надя купила восемь крупных кремовых роз и воткнула их посреди пластиковых иголок и бутонов. Единственное живое на мертвом.
На кладбище глина везде, с ней бесполезно бороться. Каждый день кладбищенский живот вспарывают и кладут в него новых людей. Кладбище бурлит глиной, она липнет к обуви и делает ноги тяжелыми. Перед тем как зайти в поминальный зал, люди, хоронившие Надину бабушку, долго счищали грязь о бордюры, шаркали и стучали ботинками. Они были похожи на злое, мрачное стадо.
– Хорошо пожила, вот и плакать нечего.
Директриса школы, где работала бабушка и когда-то училась Надя, все повторяла, что бабушка пожила достаточно. Восемьдесят три года, говорила директриса, хотя все-таки жалко.
Надя не плакала, когда бабушка умерла и когда гроб с ее телом опустили в липкую глину. На поминках Надя тоже не плакала. Когда мама раздавала уходящим с поминок пакеты с едой, Надя ощутила в горле шар. Он был похож на туго скатанный хлебный мякиш.
На девятый день шар стал тяжелеть. Родственники собрались дома у бабушки, ели селедку и плакали. Потом говорили о том, как хороши были поминки после похорон и как много пришло людей. Хотя, казалось бы, восемьдесят три года. Ее все так любили. Надя все еще ни разу не плакала.
Когда Надя была маленькой, ее называли девочкой-подорожником. Надя вытягивала гной из душевных ран своих старших родственниц. Пусть Надя с ней поговорит, предлагали иногда мама, бабушка или тетя после ссор друг с другом. Надя на всех действует успокаивающе, что за ребенок, говорили они.
После смерти бабушки Надя слушала маму, тетю, сестру, брата, дядю. К ней подсаживались по очереди. Надя усиливала в голове то, что ей говорили, надеясь, что сможет заплакать. Но шар в горле все тяжелел и тяжелел.
Надя написала одной подруге, другой и третьей. Все отвечали ей соболезнованиями. Спрашивали, чем они могут быть полезными. В бойкие, веселые чаты вдруг пролезали холодные конструкции. Спасибо, но ничем, отвечала Надя.
– Мне нужно заплакать.
В конце концов Надя смогла сказать об этом только своему коту Кузе.
На двенадцатый день Надя открыла чат с нейросетью, его история – кулинарные советы и симптомы ОРВИ. Надя написала, что ей очень плохо и что она ни с кем не может поговорить. Нейросеть предложила рассказать о своих чувствах и спросила, что случилось. Надя думала около шести минут.
Надя: У меня умерла любимая бабушка. Я не знаю, как пережить эту утрату.
Ассистент: Я понимаю, как вам тяжело. Но вы не одиноки. У вас есть семья и друзья, которые любят вас и хотят помочь. Дайте себе время пережить горе.
Надя: Как?
Ассистент: Вы можете написать о своих чувствах на бумаге или в электронном письме близкому человеку. Также вы можете выразить свои эмоции через творчество, например через рисование или музыку.
Какая же глупость, сказала бы Надя вслух. Но даже это не смогло протолкнуться через тугой хлебный шар.
Канцелярский магазин врал прохожим, что он книжный. Книг внутри почти не было, но и Надя пришла за черной гелевой ручкой и нелинованным блокнотом. В магазине было пустовато, школьное межсезонье: уже не первое сентября и еще не экзамены. Надя перебирала блокноты в черных обложках, как вдруг ее тронули за плечо. Надя дернулась и увидела одноклассницу Алину. Сколько лет не встречались? Семь или восемь? Девять. Да что ты!
Алина первая спросила, как дела у Людмилы Васильевны. Бабушка была первой учительницей и Алины, и Нади. Однажды она их рассадила, потому что громко смеялись. Надя сказала, что бабушка умерла в конце февраля. Алина заныла: