О наличии примитивного, автоматического компонента в процессе обучения свидетельствует также возможность обучения декортицированных животных (если только задача не требует сенсорного различения, способность к которому утрачивается после удаления коры). Эрнандес-Пеон установил даже, что декортицированная кошка может научиться поднимать лапу, чтобы избежать электрического удара после предупреждающего звука зуммера, и научиться так же быстро, как и нормальная кошка! Однако наиболее поразительны недавние эксперименты с планариями (плоские черви). Если планарию разрезать надвое, то у передней половины регенерирует «хвост», а у задней — «голова», и примерно через три недели мы получаем двух нормальных червей вместо одного. Для нас интересно следующее: если в опыте использован обученный червь — усвоивший какую-нибудь оперантную реакцию, например поворот в Т-образном лабиринте, — то не только червь, образовавшийся из прежней «головы», но и тот, который вырос из прежнего «хвоста», при испытании будет сразу же вести себя правильно! Такой результат очевидным образом связан с тем, что в различных участках тела червя имеются сходные скопления нейронов — самые близкие аналоги головного мозга, которые только могут быть у этих примитивных организмов; он показывает также, что и здесь, в механизме хранения следов прошлого опыта у планарий, природа обеспечила избыточность. Но, кроме того, этот результат подкрепляет представление о том, что процессы, лежащие в основе оперантного обусловливания, крайне примитивны.
Не следует думать, что планарии, показавшие в этих экспериментах столь блестящие способности, обладают какой-то особой нервной организацией, делающей их необычайно восприимчивыми к оперантному обусловливанию. К какой бы группе животных ни обратился психолог, он найдет, что терпение экспериментатора всегда вознаграждается получением новых данных об универсальности процесса обучения. Если к одной и той же группе щупалец актинии один раз в сутки прикладывать влажную фильтровальную бумагу, щупальца вначале будут подносить ее ко рту, но после нескольких повторений они начнут отвергать ее, и приобретенный таким образом навык будет сохраняться в течение недели или дольше. Однако усвоенная реакция не распространится на щупальца, не участвовавшие в обучении: они будут принимать фильтровальную бумагу даже тогда, когда «обученные» щупальца перестанут реагировать на нее, как на пищу. Обучаться могут даже микроскопические организмы. Дж. У. Френч в 1940 г. нашел, что «практика» заметно сокращает время, необходимое парамециям (инфузориям-туфелькам) для того, чтобы пройти через стеклянную трубочку в привычную для них среду. В сущности неясно даже, обладает ли человек каким-то преимуществом перед животными, когда дело идет о выработке простого условного рефлекса. Применяя методы оперантного обусловливания, можно научить голубей выстукивать клювом определенные мотивы на колокольчиках, тюленей — трубить в рог, а медведей — ездить на велосипеде. Вероятно, среднему человеку понадобится примерно столько же попыток, чтобы тщательно отработать новый способ удара при игре в гольф, а ведь это требует не большего усложнения обычных двигательных навыков, чем различные трюки, которым научаются животные.
Но, с другой стороны, человек может осваивать гораздо более сложные последовательности движений, чем животные; он может также создавать свои собственные, «внутренние» системы вознаграждения и наказания для процесса оперантного обусловливания. Если для комнатной собачки, обучаемой новому трюку, подкреплением правильных действий служит одобрительное слово или ласковое похлопывание со стороны хозяина, то игрок в гольф, отрабатывающий новый удар, создает для своей нервной системы аналогичный сигнал, сравнивая фактическое движение палки или мяча с тем, к чему он стремится, и испытывая положительную или отрицательную эмоцию в зависимости от результатов этого сравнения. Несомненно, именно этот сигнал внутреннего происхождения воздействует на все еще чувствительные группы сенсорных и моторных нейронов, активированные при только что сделанном ударе, усиливает или ослабляет связи между ними и тем самым повышает или снижает вероятность того, что и в следующий раз движение будет контролироваться на основе тех же нейронных взаимодействий. Сенсорной информацией, с которой в данном случае связывается двигательный акт, служат, конечно, определенные сочетания зрительных сигналов, указывающие положение и движения мяча, палки и частей тела, и проприоцептивных сигналов, касающихся равновесия, быстроты движений, а также степени напряжения и укорочения различных мышц. Когда игрок в гольф осваивает новый удар и когда медведь учится ездить на велосипеде, требуется закрепление целой цепи последовательных условных реакций. В системе памяти должна быть записана информация о тех специфических сочетаниях сенсорных данных, которые служат пусковыми сигналами для соответствующих подпрограмм мышечной активности. Когда «сличающие устройства» головного мозга обнаружат, что конфигурация входных сенсорных сигналов в достаточной мере совпадает с одной из записанных ранее «пусковых» конфигураций, к соответствующей двигательной подпрограмме должен быть послан надлежащий пусковой сигнал. Все эти связи между последовательными комплексами следов памяти, отражающими сенсорную картину окончательно отработанного удара, и соответствующими двигательными программами устанавливаются постепенно, в результате автоматических электрохимических процессов оперантного обусловливания. Эмоциональные сигналы «одобрения» и «неодобрения» укрепляют или ослабляют эти связи, так что происходит постепенное исправление двигательных программ, пока желаемое совершенство навыка не будет, наконец, достигнуто.