Один из видов нервной активности, суммация которой ретикулярными нейронами ведет к посылке сигнала пробуждения, — это активность, возникающая в коре. Для ретикулярной формации этого рода активность, по-видимому, служит таким же указанием на необходимость вмешательства сознания, как и внешние сенсорные раздражители. Именно поэтому мы засыпаем не сразу после того, как прекратится разбудивший нас громкий звук. Мыслительные процессы, начавшиеся после нашего пробуждения, создают кортикальные токи, которые, поступая через коллатерали в ретикулярную активирующую систему, служат для этой системы длительно действующим раздражителем, поддерживающим цепь «выключателя сознания» в замкнутом состоянии. Как мы все знаем, иногда, к нашей досаде, одни только мысли не дают нам заснуть. Если, однако, нам удается в достаточной мере снизить интенсивность нашей умственной деятельности, кортикальные токи сами по себе уже не могут поддерживать ретикулярный активатор сознания во включенном состоянии. Поэтому, если к кортикальным токам не присоединяются другие токи, создаваемые в ретикулярной системе шумом, болью, светом или иным раздражителем, цепь «выключателя сознания» размыкается и мы засыпаем.
Открытие роли ретикулярной активирующей системы разъяснило ряд давних загадок. С древних времен известно, что животное может жить и поддерживать некоторые свои физиологические функции после перерезки спинного мозга. В лаборатории такое животное называют спинальным препаратом. Хотя многие из его мышечных функций парализованы, оперированное таким образом животное, по-видимому, не спит и, судя по реакциям его головы, часть мышц которой все еще находится под контролем его воли, воспринимает окружающее. Однако в 1937 г. выдающийся бельгийский исследователь Бремер обнаружил, что дело обстоит совсем по-иному, если перерезка производилась не в верхнем конце спинного мозга, а на уровне середины ствола головного мозга. После такой операции животное казалось погруженным в сон. В настоящее время полагают, что это было обусловлено перерезкой волокон, проводящих из расположенной выше коры в ретикулярную формацию непрерывный поток электрических импульсов, порождаемых корковой активностью. Вообще, оказывается, что декортицированный препарат — т. е. животное, у которого перерезаны все нервные волокна, идущие от коры, может быть «разбужен» сильным сенсорным раздражением, но неспособен долго оставаться в бодрствующем состоянии. Очевидно, обычные сенсорные входные сигналы, не подкрепленные корковой активностью, не могут поддерживать «выключатель сознания» в ретикулярной активирующей системе включенным.
Поскольку ретикулярная система способна тормозить сенсорную активность, сейчас полагают, что она играет важную роль в способности к сосредоточению. Все мы знаем, что у человека, внимание которого на чем-нибудь сконцентрировано, посторонние ощущения как бы отходят на второй план. Если человек обладает повышенной способностью к сосредоточению, он иногда не замечает громких звуков или других сильных раздражителей, которые в обычных условиях привлекли бы его внимание. В настоящее время известно, что при сосредоточенном внимании нервные сигналы, вызываемые посторонними раздражителями, не только кажутся ослабленными: они действительно ослаблены. Это впервые было показано в 1956 г. в замечательной серии экспериментов, выполненных Р. Эрнандес-Пеоном, Х. Шеррером и М. Жуве. Кошке вживляли электрод в ядро улитки — центр мозгового ствола, в котором происходит сортировка и переработка сигналов от нейронов уха на их пути к коре мозга. Как и ожидалось, при резком звуке, производимом около клетки, где находилась кошка, в записи, получаемой с помощью вживленного электрода, появлялся хорошо заметный пиковый потенциал. Когда генератор звука непрерывно издавал ряд щелчков с регулярными интервалами, столь же регулярная серия пиков возникала и на кривой потенциала, регистрируемой самописцем прибора. На этом установившемся фоне экспериментатор внезапно предъявлял кошке раздражитель, особо интересный для животных кошачьей породы. В одном случае таким раздражителем служил стеклянный сосуд с живыми мышами, в другом — вдуваемый в клетку воздух с запахом рыбы. В обоих случаях результат был одинаковым. Кошка тотчас же проявляла живой интерес к новой ситуации, и в то же мгновение амплитуда пиковых потенциалов, вызываемых непрерывным рядом щелчков, резко снижалась. Ни рис. 20 и 21 приводятся записи электрической активности, полученные в таких опытах; в первом случае раздражителем служил сосуд с мышами, во втором — запах рыбы.