В подобных случаях никак нельзя было установить, какие участки коры принимали на себя речевые функции, выполнявшиеся ранее поврежденной тканью, — соседние участки или же одна из двух неповрежденных речевых зон. Имелись, однако, веские данные в пользу того, что эти функции никогда не передавались другому полушарию. Если полушарие, доминирующее в отношении речи (обычно левое), было определено правильно, электрическое раздражение или оперативное удаление ткани другого полушария никогда не вызывало афазию. Очевидно, при существующей организации «вычислительных» систем головного мозга одновременное использование обоих полушарий для управления речью нецелесообразно. Вместе с тем в литературе описан по крайней мере один случай полного удаления левого полушария (по поводу опухоли у 13-летнего мальчика), после которого речь в известной степени восстановилась. Видимо, не исключено, что даже в таком сравнительно позднем возрасте правое полушарие еще может «научиться» управлять речью.
По-видимому, в отношении высших интеллектуальных процессов вся мозговая ткань, в которой они протекают, обладает подобной пластичностью, тогда как функции приема входных сенсорных данных или управления двигательными и рефлекторными процессами твердо закреплены за определенными участками мозга. Удаление части зрительной коры ведет к выпадению соответственной части зрительного поля, и после этого никакая сознательная или бессознательная тренировка» уже не может вернуть утраченное зрение. А функции управления речью после тяжелых травм головы в раннем детстве переходят от одного полушария к другому. Контраст поистине поразительный!
«Избыточность» в речевых областях коры
Речевые зоны коры обладают еще одним важным свойством — избыточностью. Как мы видели, в процессах мышления, связанных с речью, в нормальных условиях участвуем не одна, а три отдельные области. Ввиду сходства симптомов, вызываемых электрическим раздражением этих областей, очевидно, что они составляют часть единого механизма. Помимо возможности того, что после повреждения одной из них ее функцию возьмет на себя близлежащая нормальная ткань, кажется вероятным, что обширное повреждение одной из речевых зон может привести к передаче ее функции одной из двух оставшихся областей. Как отмечает Пенфилд, данные, касающиеся верхней речевой зоны, свидетельствуют в пользу этой гипотезы, так как полное удаление этой зоны часто вызывало лишь временное расстройство речи, исчезавшее за несколько недель. Менее убедительные заключения можно сделать относительно функциональной заменимости нижней передней речевой области (зоны Брока), но, по-видимому, и без нее больной может обойтись, хотя и не так легко, как без верхней. Что же касается обширной задней речевой зоны, то Пенфилд заключил, что при всяком значительном разрушении ее ткани можно ожидать настолько серьезных последствий, что по крайней мере у взрослого больного шансы на восстановление нормальной речи даже в отдаленном будущем сомнительны.
Вероятно, свойствами пластичности и избыточности обладают и лобные доли. Это помогло бы нам объяснить неожиданное отсутствие серьезных симптомов во многих случаях повреждения лобной области. На возможное дублирование функций в левой и правой лобных долях указывают упоминавшиеся выше опыты на шимпанзе, в которых было установлено, что заметные изменения в поведении можно наблюдать лишь после одновременного удаления обеих лобных долей или перерезки их связей с остальным мозгом. Очевидно, что наличие избыточности и пластичности в лобных долях не может сколько-нибудь существенно поколебать наши прежние выводы о вероятной природе их функций, так как эти выводы всецело основывались на результатах их двустороннего удаления (или изоляции).
Говоря о лобных долях, следует отметить, что одна из речевых зон Пенфилда находится именно в этой области коры (рис. 22). Отсутствие сообщений о необратимых расстройствах речи после фронтальной лоботомии служит одним из указаний на то, что функцию этой речевой зоны действительно могут взять на себя две оставшиеся области, как предположительно говорилось выше.