— Мы с этим справимся, — бормотал Дилюк. — Мы справимся.
Русель ничего не чувствовал, даже горя — лишь стыд за себя, за свое равнодушие. На его глазах рушился его дом, его мир, но это зрелище не трогаю его. Он попытатся сосредоточиться на отдельном человеке, на Лоре, представить, что она сейчас делает — если она еще жива, — может быть, бежит по обнашивающимся туннелям, задыхается в давке в подземном убежище. Но здесь, в сводящем с ума спокойствии этой комнаты, среди свежего запаха нового оборудования, он не в силах был ничего вообразить.
Атака продолжалась, и по экрану бежали кощунственные цифры — предполагаемое число убитых.
* * *
Порт-Сол погиб, но по-прежнему было необходимо продолжать налаживать системы жизнеобеспечения, от которых зависело существование экипажа.
Русель внезапно вспомнил, что он является старшим нанохимиком Корабля; его задача заключалась в запуске установок производства нанопищи — они играли решающую роль в переработке отходов в продукты питания и другие необходимые товары, например одежду. С самого начала работа оказалась нелегкой. Установки основывались на внеземных технологиях, наноустройствах, украденных у оккупантов-Квэкс. Никто до конца не понимал принцип их действия, они были капризными и сложными в обращении.
Ситуацию ухудшало то, что из двух обещанных Руселю ассистентов — в немногочисленном обществе, бедном профессионалами, большинство людей занималось всем понемногу — на Корабле обнаружился лишь один. Оказалось, что в результате паники перед отлетом десять процентов экипажа не успели попасть на борт; таким образом около десяти процентов людей не имели права здесь находиться. Кучка пристыженных «зайцев» состояла из гвардейцев в желтой униформе — в последний момент они покинули свои посты и нашли убежище на Корабле.
Так или иначе, работу следовало выполнять. И как можно скорее; до тех пор пока не началось производство нанопищи, дневной рацион Корабля постоянно сокращался. Русель находился под сильным давлением. Но он радовался тяжелой работе — умственные и физические нагрузки были так велики, что у него не оставалось времени на размышления, и по вечерам, бросаясь на койку, он сразу же погружался в сон.
На пятнадцатый день Руселя ожидал маленький триумф — из его установки выползла первая пластина нанопищи.
В политику Капитана Андрес входило празднование небольших достижений; она присутствовала при этой сцене: Русель торжественно проглотил первый кусок своей продукции, она сама съела второй. Последовали бурные аплодисменты, бесконечное хлопанье по спине. Дилюк, как обычно, ухмылялся во весь рот. Но Руселю, по-прежнему словно онемевшему, было не до церемоний. Около половины команды в той или иной мере переносили шок; люди знали, что их мир и все близкие погибли. Oн выбрался из толпы, как только смог.
* * *
На двадцать первый день пути Кораблю предстояло достичь Юпитера.
Капитан Андрес приказала всем собраться в амфитеатре с койками и установила над ними виртуальный дисплей. Солнце по-прежнему казалось всего лишь светящейся точкой, хотя и намногс ярче, чем в небе Порт-Сола, а Юпитер — сплюснутым туманным шаром, испещренным серо-коричневыми пятнами, — говорили, что это следы битвы, происшедшей в древности. Немногим членам экипажа приходилось ранее покидать Порт-Сол; они вытягивали шеи, чтобы лучше видеть.
Самым захватывающим зрелищем оказались четыре искры, скользившие на фоне звездного ковра. Это были остальные Корабли — первый, второй, четвертый и пятый; у Юпитера маленький флот должен был встретиться в первый и последний раз.
Андрес медленно прохаживалась между койками и говорила громко, чтобы все могли ее слышать; в голосе Капитана звучала прирожденная властность, не нуждающаяся в подтверждении.
— Мы, Фараоны, долго обсуждали наши цели, — говорила она. — Разумеется, их следовало выбрать до того, как мы приблизимся к Юпитеру; так как необходимо было тщательно рассчитать траектории удаления от него. Коалиция мстительна и непримирима, у нее имеются сверхсветовые корабли. Они могут догнать нас за считаные дни — но космос бесконечен, и выследить пять медленных кораблей-ковчегов нелегко. И все же ясно, что нам необходимо разделиться, — тогда вместо одной цели у Коалиции окажется пять. Итак, мы избрали пять пунктов назначения. Наш, — Андрес улыбнулась, — самый необычный из всех.
Она перечислила места, куда направлялись другие Корабли: системы, рассеянные по всей Галактике; до каждого из них было не меньше пятисот световых лет.
— Конструкция Кораблей вполне позволит проделать этот путь, — пояснила Капитан, — возможно, на таком расстоянии они окажутся в безопасности. Но мы летим дальше.
Изображение сияющих Кораблей сменилось картиной рваного, бесформенного туманного облака.
— Карликовая галактика Большого Пса, — сказала Андрес. — Двадцать четыре тысячи световых лет от Солнца. Это ближайшая из систем-сателлитов, но она расположена за пределами самой Галактики; без сомнения, в ближайшем будущем Коалиция туда не дотянется.
Амфитеатр наполнился сдавленными вздохами изумления. Покинуть Галактику?
Андрес подняла руки, и ропот стих.
— Разумеется, это путешествие выходит далеко за рамки того, что мы планировали. Ни один корабль-ковчег до сих пор не осмеливался летать на такие расстояния, и никто еще не преодолевал их. — Она пристально оглядела экипаж, уперев кулаки в бока. — Но если мы сможем лететь тысячу лет, то сможем пролететь и десять, пятьдесят тысяч — почему бы и нет? Мы сильны, мы не менее решительны, чем Коалиция и ее приспешники, — даже более, ведь правда на нашей стороне.
Русель не привык оспаривать слова Фараонов, но не мог не удивиться самонадеянности кучки правителей, осмелившихся принимать подобные решения от имени всего экипажа, не говоря уже о будущих поколениях.
Но Дилюк буркнул:
— Мне кажется, здесь нет большой разницы. Тысяча лет или десять тысяч — все равно через сто лет я умру и не увижу конца…
Андрес вернула изображения Кораблей. Юпитер быстро приближался, и звездолеты подбирались ближе друг к другу. Андрес объявила:
— Мы решили дать нашим Кораблям имена. Номера не годятся для этого судьбоносного похода. Каждый Корабль должен носить имя! Мы назвали наши новые дома в честь великих мыслителей или великих Кораблей прошлого. — Она принялась водить пальцем по виртуальному экрану. — «Циолковский». «Большая Северная». «Олдисс».[61]«Авангард».
Она оглядела свой экипаж.
— Для нас возможно лишь одно имя. Подобно кучке древних пилигримов, мы спасаемся бегством от несправедливости и тирании, мы устремляемся навстречу тьме и неизвестности, унося с собой надежду всего человечества. Наш Корабль будет носить имя «Мэйфлауэр».[62]
На Порт-Соле не изучали историю. Никто не понял, о чем говорит капитан Андрес.
В этот момент они приблизились к Юпитеру, его коричневато-золотистое облако нависло над экипажем, и Корабли нырнули в гравитационный колодец огромной планеты. Даже сейчас правило молчания строго соблюдалось, и пять Кораблей расстались без слов прощания.
Теперь, куда бы ни привел его небесный путь, новый «Мэйфлауэр» был один.
* * *
Дни складывались в недели, недели превращались в месяцы, а Русель продолжал работать как одержимый — дела хватало на всех.
Управление кораблем-ковчегом было более или менее знакомо каждому — колонисты Порт-Сола обладали большим опытом в экосинтезе: создании и поддержании жизнедеятельности искусственной замкнутой экосистемы. Но на Порт-Соле они имели в своем распоряжении лед, твердую породу и органические ресурсы самой планеты. А Корабль отныне был отрезан от всей Вселенной.
Итак, воду, воздух и твердые вещества предстояло регенерировать со стопроцентной эффективностью. Необходимо было тщательно избавляться от следов загрязнений и паразитов: уборку кусочков волос и кожи поручили тысячам нанороботов. Жизненно важно было предотвратить утечку кислорода с Корабля — и другие наномашины трудились над созданием искусственного кокона вокруг корпуса.