— В Лондонском госпитале женщины не раз плакали от облегчения при смерти мужа или сына. У них были такие раны, смириться с которыми родные не могли, — раны, от которых люди на улице в ужасе отворачивались.
Она придвинулась поближе к Саймону, и тот взял ее за руку.
— Война скоро окончится. Должна окончиться, Мейси. Она не может продолжаться без конца. Иногда мне кажется, что я работаю на бойне. Одно окровавленное тело за другим.
Саймон остановился, привлек Мейси к себе и поцеловал.
— Моя Мейси в синем шелковом платье. Я все еще жду ответа.
Мейси отодвинулась и посмотрела ему в глаза.
— Саймон, я сказала — спроси меня снова, когда окончится война. Когда я смогу видеть будущее.
— В том-то и беда, — сказал Саймон, поддразнивая ее. — Иногда мне кажется, что ты можешь видеть будущее, и от этого у меня мороз по коже!
Он снова привлек ее к себе.
— Я вот что скажу, Мейси. Обещаю, что больше не буду тебя спрашивать, пока не кончится война. Мы будем гулять по южному Даунсу, и тогда ты сможешь дать мне ответ. Что на это скажешь?
Мейси улыбнулась и посмотрела ему в глаза, ясные в лунном свете. «Саймон, Саймон, любовь моя, — подумала она, — как я боюсь этого вопроса».
— Да. Да, Саймон. Спроси меня снова в южном Даунсе. Когда окончится война.
Саймон запрокинул голову и засмеялся, не заботясь о том, что его могут услышать.
— Господи…
Губы Саймона дрогнули при взгляде на рану в груди солдата, и он произнес молитву небесам. Мейси тут же принялась очищать пробитое шрапнелью отверстие, а Саймон стал останавливать кровотечение. Повсюду были медсестры, врачи, анестезиологи, санитары, носильщики — все метались, бегали, трудились для спасения жизней.
Мейси утерла пот со лба Саймона и продолжила обрабатывать раны. Саймон осматривал размер повреждения. Огонь в лампах затрепетал, палатка задрожала.
— Господи, я здесь еле вижу.
Внезапно показалось, что поле боя придвинулось к госпиталю. Когда они продолжили спасать жизни солдат, которых привозили десятками, палатка снова содрогнулась от разрыва снаряда поблизости.
— Что это, черт возьми…
— Сэр, сэр, кажется, мы попали под огонь, — крикнул санитар Саймону.
Операционная палатка становилась частью поля боя. Мейси сглотнула кислую жидкость, поднявшуюся из желудка в рот, взглянула на Саймона и, чтобы подавить страх, улыбнулась ему. Он в ответ широко улыбнулся ей и снова повернулся к пациенту. Останавливаться было нельзя.
— Ну что ж! Давай двигаться дальше!
«Давай двигаться дальше!»
Это были последние слова, которые она услышала от Саймона.
«Давай двигаться дальше…»
Глава тридцатая
Теплым днем в конце сентября Мейси вылезла из «эм-джи» и взглянула на фасад впечатляющего георгианского здания в Ричмонде. Две греческие колонны высились по бокам ступеней, ведущих к массивным дубовым дверям главного входа. Когда-то это был величественный особняк с садом, спускавшимся к Темзе в том месте, где река расширялась на своем пути от деревни Тем в Оксфордшире, родившись там из земли маленьким ручейком. От Ричмонда Темза неслась к Лондону, пересекала город и потом впадала в море, где пресная и соленая воды встречались в кружащемся водовороте. Мейси любила смотреть на эту реку. Глядя на воду, можно обрести спокойствие. А Мейси хотела оставаться спокойной. Чтобы овладеть собой, она дошла до реки и вернулась обратно.
Дело «Укрытия» пришло к завершению. Дженкинс находился в Брод муре, под замком, вместе с теми, кто считался психически больным и опасным. Арчи и остальных соучастников преступлений Дженкинса в «Укрытии» тоже поместили в лечебные учреждения, где они находили какую-то меру сочувствия и утешения. Со временем их должны были выпустить. Другие обитатели «Укрытия» вернулись к семьям или к одинокой жизни, кое-кто обрел новое понимание.
Билли Бил нашел, что слава его не радует, что ему достаточно ежедневно заниматься своим делом, хотя если человек нуждался в помощи, обращаться ему следовало к Билли Билу.
— Само собой, жена не против получить немного побольше, когда ходит к этому скряге-мяснику за хорошим куском баранины, и внимание вызывает у нее улыбку. А мне это ни к чему. Я не такой важный человек, чтобы меня узнавали на улице.
Мейси смеялась, выслушивая ежедневные рассказы Билли о последних неожиданных встречах, происходивших в результате того, что он был героем событий в «Укрытий». Он руководил расстановкой мебели в ее новой конторе, переместившейся в просторную комнату на втором этаже большого здания на Фицрой-сквер. Уступив наконец настойчивым требованиям леди Роуэн, Мейси теперь собиралась жить в своих комнатах в доме Комптонов в Белгравии.