Она кивает, один раз.
- Хорошо, - говорю я. - Потому что если эти карты упадут, если наш замок будет разрушен, ты будешь наказана.
Я добавляю уровень к карточному замку и смотрю на Гидеона, который переставляет вибратор. Клэр вдыхает, корчится, и карточная башня падает.
Волк в ярости огрызается, но обезьянка говорит, что можно и повеселиться. Эта девушка, которая так часто смотрит на труп моей бабушки в плакате той группы на экране. Которая видит и не видит. Если она пришла за темнотой...
- Будем считать это предупреждением, - говорю я. - Тренировочный раунд.
Я перестраиваю замок, и Клэр остается неподвижной, даже когда ее дыхание снова учащается. Гидеон отводит вибратор в сторону, а затем возвращает его обратно, наблюдая за ней и за мной. Я слезаю со стола и прислоняюсь к спинке дивана, наблюдая за ними, покачиваясь в такт песне. Я кладу в рот еще одну мятную конфету.
Гидеон убирает вибратор и снова погружается в нее ртом. Я любуюсь его спиной и плечами, когда он двигается. Я смотрю на его руки, кисти, ноги и задницу. Он сам почти оружие, его красота и сила.
Через несколько секунд после того, как его язык коснулся ее, она кончает, ее спина резко выгибается, стон и хныканье вырываются из нее через кляп.
Все карты падают.
Обезьяна и волк в полном внимании.
Я щелкаю языком и качаю головой.
- Очень плохо, - говорю я.
Гидеон отступает назад. В трусах-боксерках он очень твердый, рот блестит. Мое тело отвечает ему тем же. Нужно быть мертвым, чтобы не реагировать на образ этого мужчины. Он смотрит на меня с немым вопросом. Я оглядываю комнату в поисках чего-нибудь подходящего, и мой взгляд останавливается на сумке в углу.
- Что это? - спрашиваю я.
- Некоторые вещи Кейт. От наших родителей.
Я подхожу к сумке и достаю оттуда вещи, одежду, книги в мягких обложках на японском, испанском и немецком языках. И я нахожу нечто совершенно идеальное. Я улыбаюсь.
Я несу свой приз к бильярдному столу как раз в тот момент, когда Клэр приходит в себя. Я держу его в поле ее зрения и спрашиваю, готова ли она к наказанию. При этом слове желание вновь загорается в ее глазах, и когда я беру в руки то, что нашла, я наблюдаю, как это желание меняется и превращается в...
Смятение. Неверие.
И когда я не двигаюсь и ничего не говорю...
Ужас.
Она пытается сесть, но ей мешают веревки. Она смотрит на меня, как бы говоря: Ты не можешь быть серьезной, - бормочет и неразборчиво говорит сквозь кляп, смотрит на Гидеона в поисках помощи. Но Гидеон смотрит только на меня, ожидая.
- Я сказала, что будет наказание, - говорю я.
Она качает головой и борется с веревками.
Песня продолжается. Одноглазый рогатый летающий фиолетовый пожиратель людей![16]
- Я всегда думалa, что одни из них были бы потрясающей игрушкой, - говорю я. - Я имею в виду... пока ты их не включишь.
Она борется изо всех сил.
Я беру в руки щипцы для завивки и облизываю их, медленно, от основания до кончика, не сводя глаз с Клэр. Я плюю на них и разглаживаю слюну, чтобы она равномерно покрывала металл.
Я подмигиваю Клэр, и она тянется к веревкам, пытаясь освободиться. Я вынимаю фаллоимитатор и ввожу в нее кончик щипцов для завивки. Она трясет головой и пытается закричать, пытается отстраниться. Но не может. Я снова плюю на щипцы для завивки и ввожу их до упора между ее губами, мягкие ткани, легкая податливость, уже настолько подготовленные этим громадным мужчиной рядом со мной, даже несмотря на ее попытки сопротивляться.
Я держу шнур и перекидываю его туда-сюда между ладонями.
- Я имею в виду, интересно, почувствуешь ли ты это вообще, - говорю я. - Ну, конечно, почувствуешь, но при таком ожоге нервы могут на мгновение растеряться, как при прижатии пальцев к плите, прежде чем начнется боль. И я полагаю, что расплавление ткани не займет много времени. Скорее всего, она прилипнет к металлу. Но, наверное, я действительно не знаю.
Я повернулась к Гидеону. Его лицо ничего не выражает, что меня удивляет. Я сужаю на него глаза, осмеливаясь попытаться положить этому конец. Но он только наблюдает, прислонившись к стене и потягивая свой напиток.
- Я читалa, что эти штуки могут нагреваться до трех-четырех сотен градусов по Фаренгейту[17], - говорю я, не сводя глаз с Гидеона. - По-моему, это многовато, но мы можем просто попробовать и посмотреть.
Клэр уже громко плачет, все еще пытаясь говорить и кричать через кляп.