Я выхватываю у нее кекс. – Я приму это в качестве оплаты. – Я забыл, каково это – наслаждаться сахаром, но что бы Захра ни положила в эти кексы, я жажду большего.
– Эй! Оплаты за что?! – Она пытается выхватить кекс у меня из рук.
– За то эмоциональное потрясение, через которое ты меня заставишь пройти к тому времени, как мы здесь закончим.
– Это только первый день. У тебя впереди еще несколько месяцев.
– Тогда тебе лучше принести много кексов.
Я утвердился в роли приятеля Ани. Не потому, что Захра мне так сказала, а потому, что она мне вроде как нравится.
Может быть, Ани сможет дать тебе лучшее представление о том, кто такая Захра на самом деле.
Я стискиваю зубы.
Или что Захра действительно хороший человек, а тебе чертовски горько это принять?
Что–то в этой мысли беспокоит меня. Потому что, если бы Захра действительно была хорошим человеком, это сбило бы меня с толку.
Я качаю головой. Было бы глупо, если бы я доверял кому–то, основываясь только на нескольких взаимодействиях.
20
ЗАХРА
С течением времени мы со Скоттом установили удобную схему. Он постоянно присылает рисунки каждую неделю, а я так же надежно пишу ему первой почти каждый день.
Но в редких случаях, когда Скотт пишет мне первым, меня охватывает волна головокружения. И сегодня он сломал мой счетчик счастья одним только сообщением.
Скотт: Я увидел это и подумал о тебе.
Мое сердце бешено колотится в груди, выдавая, что я чувствую, когда Скотт думает обо мне. Я открываю ссылку, которую он прислал на тест от Buzzfeed.
На какого персонажа из произведения «Гордость и предубеждение» вы больше всего похожи.
Клянусь, я чуть не упала со стула от такого сильного обморочного состояния. Не может быть, чтобы он случайно наткнулся на это сам. Он, должно быть, искал с чего начать разговор и решил, что это хороший вариант.
Я ухмыляюсь, набирая ответ.
Я: Ты прошел его?
Скотт: Может быть.
Я: И КТО ТЫ?
Скотт: Ты хочешь правду или ложь?
Я: Всегда правду.
Его сообщение занимает целых десять минут. Я боюсь, что спугнула его своим ответом, но он возвращается с сообщением, которого я не ожидала.
Скотт: Элизабет Беннет.
Я выгибаюсь и смеюсь до хрипоты в голосе.
Я: Честно говоря, она – лучший персонаж.
Скотт: Она женщина.
Я: Она больше, чем ПРОСТО женщина.
Скотт: Очевидно, иначе не было бы семнадцати версий ее истории.
Скотт: Хотя я неравнодушен к Лиззи 2005 года.
Мои щеки болят от улыбки.
Я: Ты смотрел фильмы?!
Скотт: Да.
Скотт: Но скажи об этом хоть одной душе, и я найду твой адрес.
Я улыбаюсь его попытке пошутить.
Я: Это была шутка?
Скотт: Если ты спрашиваешь, значит, я не справился.
Я издаю тяжелый смешок.
Я: Я просто дразню.
Я хочу вытянуть из него больше информации. Ни один нормальный мужчина не смотрит «Гордость и предубеждение» без каких–то скрытых мотивов, и я догадываюсь, почему.
Я: Почему ты смотрел фильм?
Точки появляются и исчезают снова и снова, прежде чем появляется его следующее сообщение.
Скотт: Мне было интересно проанализировать это чисто с научной точки зрения.
Я: Ты такой умник.
Серьезно, основываясь на тех немногих фактах, которыми поделился Скотт, я представляю его как горячую штучку. Я имею в виду, что у него до сих пор есть подписка на журнал National Geographic и он религиозно смотрит Jeopardy перед сном. Если бы он не обронил несколько слов о поп–культуре и не имел такой же музыкальный вкус, как у меня, я бы подумала, что меня разводит пенсионер. Я прекрасно понимаю, что это все еще рассматриваемый вариант, но я выжидаю подходящего момента, чтобы надавить на Скотта и заставить его встретиться со мной. И сегодняшний разговор – идеальное начало.
Я: Ты пришел к каким–либо выводам?
Его ответ мгновенен.
Скотт: Да. Ты такая же сумасшедшая, как я и думал.
Скотт: Но это граничит со слегка милой.
Другими словами, это практически комплимент от него. Тепло в моей груди распространяется по телу, как лесной пожар.