— Боже, что это?.. Что это за босячка в твоём кабинете? — услышала я растерянный голос и увидела совсем рядом нежное личико с широко распахнутыми глазами.
А потом ещё раз чихнула.
— Что это такое, Рейвен? — повторила госпожа Анна. — И почему она в твоём шкафу?
— Позвольте представиться, — сказала я прежде, чем судья успел хоть слово сказать, — Эдит Миллард, мельничиха из Тихого Омута. Только отойдите, пожалуйста, я хочу вылезти…
Бывшая супруга судьи, похоже, была и впрямь потрясена, потому что послушно отступила, и я выбралась из шкафа, отряхивая юбку.
— Ноги затекли, — объяснила я дружелюбно, сделав штук десять книксенов, а потом начиная упражнение «наклоны в сторону», — и бока тоже…
— Что за вульгарная особа? — госпожа Анна опомнилась и перешла в наступление. — Зачем ты посадил её в шкаф?!
И снова я опередила судью, прежде чем он ляпнул бы что-нибудь, что повредило нашему общему делу — борьбе против ведьм. А может, мне просто очень не понравилась чистенькая и хорошенькая госпожа Бывшая, и хотелось вести себя при ней именно как босячка и вульгарная особа.
— Я прохожу подозреваемой по делу о трёх убийствах, — доверительно сказала я, глядя на элегантную даму самым невинным взглядом. — Но я не виновата — правда-правда! Только господин судья почему-то не верит, вот и посадил меня в шкаф, чтобы одумалась. И я сижу там, сижу, а тут вы… Но не беспокойтесь, сударыня, я никому не расскажу вашу тайну. Особенно если вы мне приплатите за молчание, — тут я протянула к женщине руку — ладонью вверх, как цыганка, которая клянчит позолотить ручку.
— Какая тайна?! — растерялась госпожа Анна. — За что это я должна вам платить, уважаемая?
Это «уважаемая» было сказано таким тоном, что так и хотелось взять в руки метлу и отметелить эту красоточку, чтобы сбить аристократическую спесь.
Судья кашлянул в кулак или хмыкнул, а я продолжала, даже не взглянув на него:
— Ну как же, сударыня? Приплатите мне, а я никому не скажу, что вы примчались в наше захолустье из столицы, чтобы уговорить мужа вернуться к вам.
— Что?! — она вытаращилась на меня, по-дурацки приоткрыв рот. — Вы о чем говорите? Вы всё не так поняли!
— Да ладно, — протянула я, подмигивая ей. — Я ведь тоже женщина, и понимаю, как обидно, когда муж бросает, да ещё и разводится. Нет, мой муж не разводился, он умер… Вернее, его утопили… Но я всё равно понимаю. Поэтому не волнуйтесь, никому-никому не скажу, как вы унижались, умоляя господина Кроу вас простить. Хотя… примите добрый совет, — тут я понизила голос и сказала углом рта, закрываясь ладонью от судьи, — если он сбежал от вас в провинцию, то точно не вернётся. Вот если бы он сбежал на южные острова… Если бы на острова, то это означало, что он надеется на новую встречу. А когда бывшие мужья сбегают на край света — это как в пекло, лишь бы вас никогда больше не видеть. Но вы его и в пекле достали… то есть в провинции.
— Вы что себе позволяете?! — вспылила госпожа Анна. — Вы…
— Вообще-то, это ты слишком много себе позволила, — перебил её судья и оттеснил меня от своей бывшей жены, встав между нами. — Я работаю, не забывай. И ты вмешалась очень некстати. У меня допрос с пристрастием, и свидетели совсем не нужны.
Я выглянула из-за его плеча, чтобы насладиться тем, как госпожа Анна набрасывает на лицо вуаль. Руки у женщины дрожали, и она путалась в вуали. Пара шпилек упали на пол, но кроме меня никто этого не заметил.
— Прости, что помешала, — сказала бывшая жена ядовито, совладав, наконец, с головным убором, и гордо расправив плечи. — Только шкаф не был заперт, к вашему сведению, уважаемая!
— Да вы что! — ахнула я, не выходя из-за спины судьи. — Получается, я там зазря столько просидела? Эх, знала бы, что не заперто — сразу бы вылезла, как только вы начали упрашивать господина судью вернуться…
— Это невыносимо! — воскликнула она и вылетела из кабинета, как ведьма на метле — только юбка всплеснула.
— Ну вот, — огорчилась я, — так и не заплатила.
Было слышно, как простучали по коридору каблучки, а потом всё стихло, и судья повернулся ко мне, лохматя свою кудрявую шевелюру.
— Может, мне заплатить вам за молчание, хозяйка? — спросил он, поблескивая глазами, но этот блеск не показался мне грозным — наоборот, весёлым.
— Эм… Не хотите порочить репутацию бывшей жены? — спросила я небрежно, хотя это и далось мне с трудом.
Неужели мужчины настолько глупы, что продолжают любить вот таких вот женщин — куколок, которые с невинным видом отправляют их в сумасшедшие дома или куда подальше? А если куколка ему так дорога, к чему было признаваться в чувствах мне? Ведь даже замуж звал…