— Я, кстати, тебе не рассказала, — попробовав отвлечь отца, заговорила Юля. — Дед какие-то документы редкие нарыл. Ну против КПСС. Таких людей известных касается!.. Строчит теперь без остановки. Страницу за страницей. Говорит, большой скандал будет!..
Подняв перед собой красивую вышитую кофточку, Сергей перебил дочь:
— Сколько она может стоить?
— Так мама же говорила.
— А ты не считаешь, что это больно дешево?!
— Ну она же сказала, что это сорокинская мать продала. Она на ней зарабатывать не станет. — Юля растерянно пожала плечами. — А в чем дело?!
— Понятно.
Как-то странно, нехорошо усмехнувшись, Сергей бросился к Маше. Распахнул дверь и почему-то весело спросил:
— Вы еще долго?
Словно что-то почувствовав, Маша спокойно, будто зная, о чем идет речь, произнесла:
— Что-то случилось?!
— Да нет. Ничего. Абсолютно ничего.
Нарочито тихо прикрыв за собой дверь, Сергей вернулся на кухню.
— Пап, папочка... У тебя все в порядке? — Юля прижалась к отцу.
— Что тебе от меня надо?! — вдруг заорал он. — Ты что, не знаешь, что через час гости придут?
Юля обиженно отстранилась от отца.
— Юль. Дай сигаретку! — виновато проговорил Сергей.
— Бог подаст.
— Ну дай, не жмотничай. —Я не курю.
— Ну я же знаю, что у тебя есть. Ну Юль. Дай, я же не мать.
— Я девушка честная и чистая. Мы в училище все такие. Мы не курим и не пьем, очень весело живем.
— Ты у меня тоже когда-нибудь чего-нибудь попросишь!.. Я тебе так же отвечу.
— Ты же месяц держался! — Юля сочувственно посмотрела на отца.
— Ну дай, дай.
Вздохнув, Юля вышла из кухни и через минуту вернулась с сигаретой.
— Может, не надо?
Сергей жадно выхватил у нее из рук «Мальборо» и, даже не оценив «богатства» дочери, поспешил закурить.
— Устроит тебе мать, что в квартире куришь!..
Сергей с любопытством посмотрел на дочь. Потом на букет цветов, который она собралась переставить на подоконник, и, сделав затяжку поглубже, выдохнул дым на цветы.
— Ты что?! Завянут же!.. — растерянно глядя на отца, проговорила Юля.
А Сергей уже выхватил из вазы букет и молча засунул его в мусорное ведро.
— Он же небось стоит кучу денег! — с сожалением сказала Юля. — Почем ты его брал?
— Хорошему человеку не жалко! — отрезал Сергей.
— Н-да! Вы, конечно, нашли друг друга! Прожить в браке с таким психом семнадцать лет может только другой такой же псих. Пожалуй, я произнесу сегодня тост за это.
Сергей молча курил. Между тем Юля продолжала:
— Дамы и господа, бабушки и дедушки! Свекрови и тещи, тести и свекры! В этот знаменательный день, когда все передовое человечество празднует семнадцатую годовщину свадьбы Марии Петровны и Сергея Анатольевича Кузнецовых, я хочу поднять свой бокал...
— Сашка на волейболе? — перебил дочь Сергей.
— Нет у меня в этом доме права голоса! На волейболе, на волейболе, — принимаясь за салат, ответила Юля. — Скоро будем родственниками чемпиона. Красиво звучит! Сестра чемпиона мира, Юлия Кузнецова! Нет! Лучше... Брат всемирно известного модельера Юлии Кузнецовой.
А Маша наконец завершала урок.
— В следующий раз будем готовиться к сочинению.
— Слушаюсь, — весело ответствовал великовозрастный балбес, складывая учебники в модный рюкзак. — Разрешите идти?
— Разрешаю.
Дверь распахнулась, и на пороге снова возник Сергей.
— Ты все еще не освободилась? — почти ласково проговорил он.
— Свобода нас встретит радостно у входа, и братья пива подадут. До свидания, — протискиваясь мимо Сергея, продекламировал Сорокин. — Мне еще с Юлей поговорить надо.
Дождавшись, когда он вышел, Маша с прежним раздражением посмотрела на мужа.
— Ну сколько раз тебе повторять?! Ну не заходи ты ко мне, когда я занята! Мне же неудобно! Мне вообще неудобно с ним заниматься! Это же мой школьный ученик! А я с него деньги беру! Пусть в три раза меньше, чем это стоит, но ведь деньги! За то, чему в школе его научить должна была! А все из-за тебя! Без пяти минут безработный! Ну что ты так на меня смотришь? Что?!
Казалось, покорно слушавший весь этот текст Сергей не спеша вынул из кармана аккуратно сложенный вчетверо листок бумаги и, садистски улыбаясь, швырнул его Маше в лицо.
— Что это?
— Это то, что я нашел в твоей сумке. Очень помогает от зубной боли. — Сергей не то что не скандалил, он просто ворковал.
Вот оно. То, чего она ждала весь день. Из-за чего срывалась на учениках и родных. Она чувствовала, что этот день кончится плохо.
Словно не понимая, в чем дело, Маша поднесла письмо к глазам. Вначале зашевелились только губы, но уже в следующую минуту Маша читала письмо вслух:
— «Солнышко, мне так много нужно тебе сказать, что ждать, когда ты снова сможешь со мной встретиться, я, увы, не в состоянии... »
Маша задумчиво посмотрела на мужа.
Между тем в кухне Сорокин «доставал» Юлю.
— Когда слаксы будут?
— Вдохновение найдет — сошью.
— Ты мне это кончай! Я твоему вдохновению деньга, между прочим, плачу, — взъярился Сорокин.
— Будут тебе слаксы, будут. У тебя когда следующий урок?
— С матерью? В среду.
— В среду так в среду — сделаем. Копи деньги. — И Юлька поспешила выпроводить Сорокина из дома.
Сергей пристально посмотрел на жену.
— Что ты на это скажешь?
А что она может сказать... Пусть покричит. Глядишь, полегчает.
— Ну?! Что ты молчишь?! Маша пожала плечами.
— А что тут можно сказать...
— Теперь мне ясно, где ты по вечерам пропадаешь! Откуда у тебя деньги на шмотки!
Боже мой! Как ей все это надоело...
— Если тебе все ясно, что ты тоща от меня хочешь? — Маша села в кресло и отвернулась к окну.
— Что я хочу?! Ты что же, считаешь, что это в порядке вещей?! Завела себе любовника и... и... — Не находя слов от распирающего его негодования, Сергей вдруг замолчал.
— А чему ты удивляешься? Ты что, считаешь себя попрежнему главой семьи? Хозяином?
Меньше всего Сергей мог ожидать в этой ситуации, что Маша пойдет в атаку. Он все еще надеялся, что, увидев письмо, она рассмеется, расцелует его и объяснит, что это и не письмо вовсе, а какая-нибудь учебная игра по литературе. Какой-нибудь Тургенев или Гончаров. Что книжки читать надо. Так что же это... Всерьез?!
— Кто ты такой?! В чем ты мне муж, кроме печати в паспорте?
— То есть как это?
— Я не это имела в виду! Хотя и это тоже! На кого ты похож! Вечно небритый! Изо рта как из пепельницы несет! А одежда! Все как на клоуне висит... Даже галстук и тот по-человечески завязать не можешь! Красавец! Да с тобой не то что в постель, в кино пойти страшно. Особенно когда свет погасят!
— На себя посмотри.
— Правильно. И на меня смотреть страшно. Только по чьей вине? — Маша грустно посмотрела на свои руки. — Наждачная бумага... Тебе нравится, когда я тебя глажу? А это ведь ты раз и навсегда, с первого дня, еще семнадцать лет назад, сказал, что ни одной тарелки не вымоешь. Не мужское это дело. А уж стирать!..
— А он тебе стирает!..
— Он хоть себе стирает. И картошку меня носить не заставляет по семь кило. В одной руке. А в другой молоко. После двух часов в очереди. Молчишь? Ты всегда молчишь! Придешь с работы и в телевизор уткнешься! А он со мной говорит. Все время. Рассказывает, что в мире происходит. Что в искусстве. Мы с ним, между прочим, в театр ходим! И в музеи! Ты когда последний раз в музее был?! И цветы он мне дарит. Много цветов. Каждый день. Когда видимся...
— Ну почему обязательно надо было заводить любовника?! Неужели нельзя было со мной поговорить? Объясниться. Я же не знал, что ты... что тебя что-то не устраивает.
Маша истерично захохотала.
— Но ведь все всегда было так хорошо!
Сергей выкрикнул это так искренне. Неужели он действительно не понимал, что уже давно происходило между ними?
— Когда было? Когда? Ты вспомни, еще дети маленькими были... Ты хоть раз к ним ночью подходил? Может быть, ты их переодевал? Мыл? Недосыпал из-за них? Когда и что было хорошо?!