Когда я пришла домой, на кухне обедал отец. Такое случалось редко, но иногда они с мамой приезжали на обед с работы из Ардвика – района, где находилась фабрика.
– Привет, а где мама?
– Уехала на встречу с клиентом.
– А когда вернется?
– К восьми вечера, наверное, будет.
Я мысленно поблагодарила Вселенную. Улизнуть из дома куда проще, когда мамы нет. Конечно, меня отпустят к Оливии, но врать маме – это всегда испытание не из легких. То ли дело папа, с ним у нас взаимный нейтралитет. Он не трогает меня, а я его. Идиллия!
– Я сегодня вечером пойду к Оливии позаниматься.
– Угу, – папа отодвинул пустую тарелку и взялся за кофе, захватив заодно и газету, лежавшую на подоконнике.
Я решила обнаглеть.
– Пап, мне карманные нужны.
– Мы же тебе давали в начале недели – пробормотал папа, скорее на автомате. Глаза его скользили по заголовкам первой полосы.
– Да, но я хочу нам на вечер с Оливией купить что-нибудь. Может, тортик. Мы же будем заниматься, мозгу нужны углеводы.
Отец даже не поднял взгляда от газеты.
– Возьми мой кошелек, он в кармане плаща.
Довольная, я побежала в прихожую. Как хорошо, что папа сегодня один зашел на обед! При маме такое бы не прокатило.
Из кухни донеслось:
– Фло, три фунта, не больше!
– Хорошо, пап!
До вечера у меня оставалось несколько часов, и я решила использовать это время, плотно засев за домашку. Учеба в Левеншулме и так не сахар, а в выпускном классе из девчонок и вовсе выжимали все соки. Учителя любили приговаривать, что это все для нашего же блага, вот поступим в престижные учебные заведения, получим шикарное образование, заживем жизнью мечты и будем школу добрым словом вспоминать. Лично мне кажется, что лажа это какая-то – с благодарностью вспоминать тех, кто мучил тебя и в грош не ставил, наслаждаясь при этом своей властью над молоденькими испуганными ученицами.
Но так или иначе, учиться надо. И только выполнив свой долг прилежной выпускницы, я позволила себе отложить учебники и перейти к более приятному занятию – сборам на концерт. Как уже говорила, мне кажется, во мне живет неплохое чувство стиля, и сегодня я решила позволить ему вырваться на свободу. В школе мы обязаны носить форму, так что приодеться получается редко. С тем большей радостью и возбуждением я стала перерывать содержимое своего шкафа.
Через полчаса образ окончательно сложился, и я удовлетворенно разглядывала себя в зеркало. У меня русые слегка вьющиеся волосы, доходящие до лопаток. В школе нельзя распущенные, и я наконец дала им волю, заколов на затылке лишь пару прядей. Мама часто повторяет, что мое лицо красивой овальной формы, и его надо открывать, а не занавешивать волосами. Белую рубашку я заправила в голубые прямые джинсы с высокой талией. Большинство девчонок все еще носит клеши, но у родителей на фабрике уже начали отшивать более зауженные модели. Сверху накинула персиковую курточку бомбер. Образ дополнила зелеными сережками в тон моих глаз, которые достались мне от бабушки. Я до сих пор скучаю по ней. Завершила преображение, мазнув на веки немного маминых синих теней и подкрасила губы ее розовой помадой.
«Надеюсь, Оливия меня не прибьет, – подумалось мне – но, если она снова явится как серая мышь, это ее проблемы».
Уже затягивая шнурки кедов, я вспомнила, что хотела надушиться. В ход пошла мамина «Диорама» от Диор. Благоухая томными нотами ландыша и жасмина, смешанными со сладкой легкостью дыни и персика, я вышла из дома и направилась к перекрестку.
Оливия прислушалась к моему совету. Сегодня на ней был легкий пуловер мятного цвета с v-образным вырезом. Золотая цепочка поблескивала на обнаженной шее. Бедра обтягивала симпатичная юбка шоколадного цвета. И, судя по ее глазам, которые обрели еще большую выразительность, она тоже воспользовалась маминой косметичкой.
– С цепочкой ты поаккуратнее, – сказала я ей после приветствия – бедноты сейчас много, как бы не позарились. Нам с Оливией повезло – мы выросли в обеспеченных семьях. Но далеко не весь Манчестер, к сожалению, жил в достатке. Скорее, наоборот. Город утопал в бедности.
– Да, я тоже об этом подумала. – ответила она – Я накину шарфик, пока мы будем добираться в клуб.
– Что это за место хоть?
– Клуб называется «Рафтерс». Придется проехаться на автобусе.
– Да не проблема.
Спустя минут сорок мы вывалились из душного автобуса, наполненного усталым и потным рабочим людом. От волнения у меня заболел желудок, но я старалась не подавать виду, болтая с Оливией о всякой ерунде. Мы подошли к зданию из красного кирпича, где была условлена встреча с Томасом и его другом. Над одним из входов висела табличка «Рафтерс». Чуть ниже нее пестрели афиши с рекламой концертов каких-то незнакомых мне групп. Вокруг клуба шаталась необычная публика – много молодежи в черном, с цепями и металлическими украшениями на одежде. У некоторых были ирокезы или начесы.