– Понятно, – я не видел, но почувствовал, что Рональд улыбнулся. Мягко, добродушно. Одним словом, так, как мог только он.
А потом Феррарс посмотрел на открытые окна, а следом на меня. Я стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
– И ты захотел прогуляться только до этой комнаты?
Я молчал, не зная, что ответить.
– Если честно, – тихо заговорил я, – то вы правы. Я захотел пройтись только до этой комнаты.
Рональд громко вздохнул и засунул руки в карманы брюк.
– Ты видел сон, в котором девушка играла на фортепиано? – в лоб спросил Рональд, направляясь ко мне. – Тут, в этой комнате?
Вопрос мистера Феррарса ударил под дых. Я даже раскрыл глаза от удивления.
«Сон? Всего лишь сон?! И откуда он, черт возьми, знает, что мне могло присниться?», – мысленно завопил я.
Я открыл рот, чтобы ответить, но забыл, что хочу сказать. В голове все перемешалось – все события пережитых дней и сна, который я принял за реальность. Моя душа опустела. Теперь в ней не осталось ни радости, ни других томных чувств. Все эмоции разом исчезли, когда я понял, что все это время обманывал сам себя. Я стоял в обычной старой комнате с фортепиано. Здесь уже давно никто не играл, и девушки, что так понравилась мне, даже не существовало. Мираж. Она была таким же миражом, как и ее мелодии.
Я так сильно расстроился, что даже не подумал: «А откуда Рональд может знать, что мне снилось?». Это ведь было странно, что незнакомый мужчина имел доступ к моему подсознанию.
– ДжонгХен, я не думаю, что ты поведешься на эту удочку, – сказал Рональд слегка грубовато. Я смотрел на него все так же – широко распахнув глаза как семилетний ребенок, которому говорят, что ни Санта Клауса, ни Зубной феи, ни Пасхального кролика – не существует. – Это всего лишь сон. Тебе просто запомнилась эта комната, и твое подсознание воспроизвело ее во сне с кое-какими дополнениями.
– С кое-какими дополнениями? – поразился я, не веря словам мистера Феррарса. – Пианистка – это дополнение? То есть вы хотите сказать, что и она – плод моего воображения? У вас нет ни одной служанки с таким… с таким лицом?
– Боюсь, что да, – задумчиво произнес мужчина. – ДжонгХен, думаю, не мне тебе говорить, что порой наши сны бывают даже более реальны, чем настоящая жизнь. Они – это наркотик, который проникает в мозг, когда мы спим, чтобы отравить нашу здоровую сущность. Именно поэтому, просыпаясь, нам часто кажется, что сны – это реальность, а реальность – это всего лишь наш сон. Не ведись на эту иллюзию. Не обманывай сам себя.
Вслушиваясь в слова Рональда, я не мог поверить, что все это время был на коротком поводке у своего подсознания. Оно решило сыграть со мной злую и совсем не смешную шутку, а я даже не понял этого, принимая все увиденное во сне – за реальность. Но музыка не могла мне присниться. Я был уверен в этом на все сто процентов. В ином же случае – я сделал для себя вывод – я начинаю сходить с ума.
– Спасибо, что раскрыли мне глаза, – через какое-то время тяжелого молчания, ответил я Рональду, не находя других слов. Я не верил его словам, но посчитал нужным об этом молчать. – Во всем виновата смена обстановки и пережитые эмоции. Я не думал, что все это подействует на меня так сильно.
– Я рад, что мы поняли друг друга, ДжонгХен, – мистер Феррарс попытался улыбнуться так же успокаивающе, как и обычно, но в этот раз у него это совсем не вышло. Его улыбка показалась мне неестественной и тоскливой.
– Еще раз спасибо.
– Все в порядке, не благодари, – Рональд направился к выходу из комнаты. – Ты еще посидишь здесь? Или пойдешь со мной?
– Пожалуй, я пойду с вами.
– Вот и отлично.
Мне не могло показаться – мой ответ очень сильно обрадовал мистера Феррарса. Витающая в комнате тяжелая атмосфера тут же стала на крупицу легче. Но если, выходя из комнаты, Рональд стал дышать полной грудью, я снова начал задыхаться, хотя еще пару минут назад почувствовал себя лучше.
В тот день я так и не дождался Арона и лег спать очень рано, почти в десять часов. Разговор с мистером Феррарсом утомил меня и расстроил. До этого я еще никогда не чувствовал себя настолько опустошенным и потерянным. Новость о том, что все увиденное мной оказалось всего лишь сном – убила меня холодным кинжалом.
Мысленно я возвращался в комнату с фортепиано не меньше сотни раз, не веря, что белокурая девушка – плод моего воображения, а ее игра – слуховая галлюцинация.
«Нет, это не могло быть сном. Да и Рональд повел себя очень странно, когда начал убеждать меня в обратном, – размышлял я в полудреме. – Может быть он хотел сделать как лучше, но у него ничего не вышло – я не верю ему».