– Эм, – я улыбнулся и смущенно поглядел на мужчину. Мне показалось, что я попал в кино, где один персонаж пытался задурить другого. Если честно, я не понимал, о чем говорил Рональд. На секунду даже подумал, что мужчина тронулся умом.
– Ну, ладно, ДжонгХен, – Рональд похлопал меня свободной рукой по плечу, – я пошел спать, время уже позднее, а завтра очень сложный день. Спокойной ночи.
Рональд забрал с лестничных поручней стопку газет и, как ни в чем небывало, стал вальяжно спускаться по лестнице, при этом бормоча себе под нос какую-то веселую песенку. Я же смотрел ему вслед, не моргая.
– А, и еще, – Рональд остановился. Он даже не развернулся ко мне лицом. – Она тебя ждет.
Я неосознанно улыбнулся.
Представьте, что за руку вас взял любимый человек, показывая тем самым, как вы ему дороги. Что вы почувствуете в этот момент? Скорее всего, тепло? А что еще? Какой-то неясный сгусток в области груди? Не торопитесь, подумайте. Так вот, в тот момент, после слов Рональда, я тоже был человеком, которого взяли за руку. Не физически. Лишь в представлении. «Она тебя ждет» – оказалось лучше любых объятий; лучше, чем касание рук. Это – подтверждение тому, что я тоже, быть может, ей почему-то очень нужен.
Эти слова подарили мне крылья. Сгусток в области груди оказался счастьем.
– Спасибо, – тихо прошептал я, наблюдая за Рональдом. Спустившись на второй этаж, он скрылся в правом крыле.
Проводив Рональда взглядом, я тут же подорвался с места и побежал в сторону уже знакомой мне комнаты. Я гнал, как скаковая лошадь, даже не заботясь ни о дыхалке, ни о слабом организме, нагрузка которому была строго противопоказана. Я еще не до конца выздоровел, чтобы так быстро бегать. Да и откуда у меня вообще появились силы? Последние дни я только и делал, что находился в горизонтальном положении, ничем особо себя не нагружая. Но пока я бежал, мне было до лампочки – добегу я до «финиша» или распластаюсь в коридоре на бардовом ковре. Главное – не стоять на месте, не медлить. Быстрее, быстрее к Элизе.
Добежав до двери с серебряной ручкой буквально за пару минут, я остановился, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Я не мог просто так вломиться к девушке в комнату и сказать ей: «Ну что, привет! Давно не виделись. Как твое ничего?».
Пока я пытался отдышаться, заметил, как холодеют мои руки. Тело, разгоряченное после бега, стало молниеносно остывать. Я уверен, если бы кто-то наблюдал за мной со стороны, он увидел пар и услышал шипение. Примерно такие же звуки получаются, когда разгоряченную сковороду опускают под ледяную воду.
Мне стало нестерпимо зябко. И в этот момент я ощутил присутствие страха на своем плече. Он подошел ко мне со спины и обнял как старого друга. Страх напомнил мне, что пусть меня тянет к Элизе, на самом деле я боюсь ее. Но боюсь не так, как главные герои фильмов ужасов своих врагов или нечисть. Элиза никогда не вызывала во мне таких чувств. Дело было в другом. У меня до сих пор не укладывалось в голове, что за закрытой дверью находится всего лишь человеческая субстанция. Не человек, а призрак. Призрак девушки, которая родилась и умерла в 18 веке. Она стала свидетелем того, о чем я только читал в исторической прозе. Я никак не мог принять эту информацию и успокоиться. Хотел, но не мог.
У меня с детства непереносимость всего, что касается смерти. Когда бабушка умерла от воспаления легких, я со скрипом на сердце пришел проститься с ней. Подходить к гробу, наклоняться к нему – нет, увольте. Я лишь постоял у порога прощального зала. Я не переносил мертвых. Они пугали меня, хотя взрослые всегда говорили:
– Зачем бояться мертвых? Они же не сделают тебе ничего плохого.
С этим нельзя было поспорить. Бояться нужно не мертвых, бояться нужно живых. Но когда я узнал, что призраки существуют, мне стало неуютно. Ведь получалось, раз мистика реальна, то в нашем мире живут не только добрые, но и злые призраки. Например, дух того же Аластара Блэка. А почему нет? Ведь его душа грешна – он убил человека, применив черную магию. Такое даже в аду не прощается.
Только перед дверью я понял, как двояки мои чувства. С одной стороны я остро желал взглянуть на Элизу и поговорить с ней, но с другой – боялся даже сидеть рядом.
Чувства к призраку – это не то, что принимаешь сразу. С таким невозможно смириться даже через неделю. И я был тому наглядное подтверждение.
Страх, как пуховое перо, щекотал мне душу, а я стоял истуканом с каменным выражением лица. Он провоцировал меня, я не поддавался. Плотно сжимая зубы, смотрел на дверь и не решался ее отворить. У меня даже начали болеть десны. Я пытался внушить себе, что никакой страх не собьет меня с поставленной цели, но на деле трясся как осиновый лист на ветру.