Я оглядел комнату и заметил валявшееся в углу серое полотно – то самое, что закрывало картину семьи Феррарс. Почему-то в этот момент она показалась мне еще более печальной, чем в первый раз, когда мне показал ее Арон.
Джорджиана Феррарс, Гай Феррарс, Элизабет Феррарс и, самое главное, Томас Феррарс. Заглянув в глаза Графу, я сжал руки в кулаки. Как же сильно мне хотелось ударить его. Посмотреть в его живые глаза и со всей силы проехать кулаком по лицу, которое на картине лоснилось от счастья и гордости. Раньше этот мужчина казался мне великим человеком, который воспитал такую прекрасную дочь. Теперь же я видел в нем монстра, который ее уничтожил. Он ничем не отличался от своего отца, который испортил жизнь Джорджианы Феррарс, с малых лет заставляя Графа Йоркширского держать девочку на привязи как собаку, лишь бы не испортить репутацию будущего супруга.
– Неужели женская честь была для вас дороже женской души? – сквозь зубы процедил я, багровая от гнева. Еще чуть-чуть и я бы сорвал картину и растоптал ногами физиономию Графа. Меня останавливали только Джорджиана, Элизабет и маленький Гай. Три светловолосых ангела оберегали одного черного демона.
Я посмотрел на Джорджиану. Ах, какая же это была прекрасная женщина. Ее миловидные черты лица, теплая улыбка, говорили о ней очень многое – не было женщины добрее и милосерднее, но вместе с тем – несчастнее. Глаза Графини рассказывали о ее жизни абсолютно все – я видел в них тюрьму и глубокую печаль. Гай. Про него нигде ничего не было написано, но маленький мальчик уже тогда выглядел как настоящий наследник – с серьезным взглядом, но в отличие от отца – с голубыми и добрыми глазами. Ему хотелось сказать спасибо. Ведь именно Гай – отец первого наследника, который вырос у Элизы на руках. И, конечно же, сама Элиза. Глаза, наполненные любовью и счастьем. Ее можно было назвать самым счастливым человеком на земле. Она обладала всем, о чем только можно мечтать – она любила и была любима в ответ. Если бы не ее отец, кто знает, может быть Аластор остыл и дал согласие на брак с дочерью Графа Беркширского. Почему-то после встречи с Блэком, мне стало казаться, что он не такой плохой человек, как о нем говорили. Просто определенная политическая должность оставила на его сердце печать – он во всем искал выгоду. Даже в своем сыне он видел еще более привилегированное место в Королевском дворце. Это не смертный грех. Это всего лишь человеческая жадность.
Постепенно злость покинула меня. Вместо этого я задумался и ощутил всеми фибрами души одиночество, которое столько лет испытывала Элиза. Она убивала в себе тоску и отчаяние. Она запрограммировала себя на бесчувственность. Она смирилась со своей ролью наставника, но ее неприкаянная душа рвалась на свободу. И тогда я понял, что несколько дней назад совершил большую ошибку. Я поставил себе неверную цель. Не новый наследник нужен был Элизе, нет. Девушка нуждалась в свободе.
– Как же мне найти противоядие? – глядя в голубые глаза девушки, спросил я. Нарисованная картина мне ничего не ответила. Она все также висела на серой, облупленной от сырости стене и не давала мне никаких подсказок. А потом я вспоминал слова ведьмы перед тем, как вернулся в наш век. Кажется, Медея сказала:
– Самое сокровенное спрятано на глубине.
Интересно, что она имела в виду? Какую глубину? Глубину реки? Глубину замка? Вырытую яму в лесу? Чью-то могилу? Что, Медея? Какая глубина?
Я просидел в комнате Элизы около часа, но так и не дождался девушку. Где она все это время находилась, я мог лишь догадываться.
Глава №33
Когда я медленно шел по коридору в столовую, мне на встречу попалась Мэри. Увидев меня, она начала причитать и размахивать руками. Я же глядел на нее, ничего не испытывая – ни желания понять ее слов, ни желания поскорее уйти. Я стоял как кукла, наблюдая за жестами морщинистых, женских рук.
– Я голоден, – прошептал я по-английски, и женщина еще больше заохала.
Уже через пару минут я сидел за большим столом, а передо мной стояли всевозможные закуски. Я ел так, словно не питался уже больше месяца. Мной одолел волчий голод, и я не собирался ему препятствовать. Я съел и попробовал почти все, что приготовила Мэри: овсяную кашу с фруктами, яичницу, тушеные кабачки с помидорами и зеленью, тосты, апельсиновый сок, бекон, сыр, кофе с молоком и заварными пирожными. Но я не мог наесться. Все, что я ел, куда-то проваливалось, и, кажется, точно не ко мне в желудок. В тот момент я напоминал пылесос, который решил избавить замок от всех припасов.