– Да потому что у него уже была травмированная психика, как и у всех, кто сидел, – сказала Женя. – Может, все еще любил свою Надю, может, между ними произошел разговор и она повела себя как-то не так, возможно, была с ним груба или он увидел, насколько она цинична и что радуется своей безнаказанности… Этого уже мы никогда не узнаем.
– А может, он ей все простил и хотел сойтись с ней? – предположил Ребров.
– Вот не думаю, – пожала плечами Женя. – Разве можно простить такое? Вы думаете, что он, сидя в камере, не представлял себе Надю, которая, постоянно играя роль такой несчастной бедняжки, мгновенно превратилась в чудовище, когда схватила эту женщину и выбросила ее в окно, как старый тяжелый диван?! А потом так же хладнокровно обвинила в этом убийстве самого Сторожева!
– Она ненавидела эту Васильеву, – сказала задумчиво Тоня. – Мыла у нее полы, чистила унитаз и наливалась злобой, мечтала, как избавится от нее, как приберет к рукам все, на что положила глаз. И у нее был план. Лара же нам с тобой, Женя, рассказывала, что она не любила Сторожева, получается, что держала его при себе именно для того, чтобы, убив свою благодетельницу, свалить вину на него. Нет, он не мог ей этого простить.
– Этот блюз… Он включал его в момент убийства для того, чтобы, вспоминая о ее подлости, набраться силы сделать это, – сказал Луговой.
– А Боровой? Он вроде бы скоро выйти должен?
– Да…
– Послушайте, господа, – взял наконец слово Борис. – Давайте уже праздновать! Все, слава богу, закончилось! Макс на свободе. Пожаров, то бишь, Сторожев… Видать, так ему на роду было написано. Несчастный человек, чего уж там. Пожарова варит сыр, вроде бы поправилась. Предлагаю уже забыть эту историю и выпить за уходящий год. Вот лично в нашей семье он оказался счастливым! Просто потрясающим! У меня родился сын! Женечка, минутку, дорогая, сейчас я принесу тебе безалкогольное шампанское! И да, чуть не забыл! Шахлевич…
Женя метнула на Варвару взгляд, боясь, что сейчас прозвучит нечто вроде «Шахлевич собирается к нам в гости», но этого, к счастью, не случилось.
– …Шахлевич передает всем привет, поздравления и прислал нам на Новый год барашка! Ура, господа! Женя, постой, я за шампанским!
По заснеженной дороге по направлению к будке охранника бежала, путаясь в полах длинной шубы, женщина. Одной рукой она прикрывала лицо от холодного ветра со снегом, другой держала тяжелую сумку. Распахнув дверь, она ворвалась в теплое помещение, где за компьютером молодой парень-охранник играл в какую-то детскую игру с цветными шариками.
Увидев женщину, он мгновенно захлопнул ноутбук.
– Привет, Саша! С наступающим!
– Ольга Владимировна, спасибо! – проговорил испуганный ее внезапным появлением охранник. – И вас тоже! Что это вы сейчас… здесь… Что-нибудь случилось?
– Пока еще не случилось, но случится с минуты на минуту. Вот, Саша, смотри, что я тебе принесла!
И она принялась доставать из сумки бутылки и пакеты.
– Здесь вино, сыр, отнесешь домой, семье. А я… Я жду одного человека. Он уже едет. Знаешь, Саша, он так долго едет, что я уже потеряла и счет годам… Ты снег-то расчищаешь перед воротами?
– Расчищаю, да смотрите, как снова намело!
Послышался шум подъезжающей машины, Ольга Пожарова замерла, всматриваясь в окно, за которым из-за метели ничего не было видно. Только желтый свет фар разрезал голубую клубящуюся тьму.
– Саша, открывай скорее ворота!
Она выбежала из будки охранника и, минуя распахнутые ворота, бросилась по недавно наметенным пухлым сугробам к такси, из которого вышел высокий худой человек в черной куртке с капюшоном.
Ольга бросилась к нему и так вцепилась руками в его куртку, так сильно прижалась к нему, что даже застонала. А потом и разрыдалась.
– Ну-ну, успокойся, – сказал мужчина низким прокуренным басом. – Я же здесь, с тобой, я вернулся, сестренка.
– Никита, родной!
Он обнял ее, и они вместе зашагали, проваливаясь в снег, к воротам. Домой.